– Таааак, девушка, давайте восстановим цепь событий. Что за вещи? – он остановился и развернулся, но тут же понял, что это плохой план, потому что в него полетел камень. Не попал.

– В твоем гребанном шоу, ты вскрыл мой контейнер! Просто ради хохмы распродал вещи отца! – тут она уже побежала за ним. – Стой ты!

– Да что в нем такого было то?! – они пробежали по кольцевому внутреннему балкону, на бегу перепрыгивая какие-то обломки. Солнечный свет почти не проникал внутрь, но глаза уже привыкли к темноте.

– Там были картины, дырявая башка! Книги, коробки с вещами. Там была вся память о моем отце! – тут в Диму полетел ещё один камень, она всерьез не планировала попадать, поэтому они летели мимо, но придавали жесткости её словам. – Там было моё кольцо! – на этих словах глаза Вики наполнились слезами, – А ты только и радовался, как дорого всё это продал!

– Но всё было по закону, сто процентов!

– Мне плевать! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!

– Блин, простите! – они преодолели коридор, вбежали в комнату. Накатившие слезы застилали глаза и, не заметив что-то на полу, Вика всё-таки упала. Дима, обернулся на шум, вернулся и подал ей руку, – Правда, простите. Но вы же сами не получили вовремя. Ошибок быть не может, всё официально. Вы в порядке?

– Ты сплошная ошибка! – Вика встала сама, смахнула предательскую слезу с щеки, и наконец ударила Масленникова в грудь. – Просто как ты мог? В твою голову не приходила мысль связываться с владельцами?! Или хотя бы просто так не продавать фамильное кольцо?! – она ещё несколько раз ударила его в грудь, но он больше не убегал. Он просто стоял. И остатки её злости разбивались о его непоколебимое спокойствие.

– Я продал очень дорогую для вас вещь. – осознал Масленников.

– Да. – она ударила его ещё раз, уже совсем слабо.

– Мне очень жаль.

Воцарилась тишина, разбавляемая только запыхавшимся дыханием и сердцебиением, стучащим в висках. Вся злость ушла, потому что была принята и выплеснута. Масленников поэтому и побежал, он знал, что если в теле появляется ярость – лучше всего физические нагрузки. Но ушедшая атмосфера злости не помешала ему испытать чувства вины.

– Я попробую найти записи о продажах, я думаю есть шанс вернуть его.

– Думаешь есть? – наконец девушка посмотрела на парня. Не Месть посмотрела на Жертву, а Вика посмотрела на Диму. В полумраке его взгляд был темным, почти неразличимым, но от чего-то показались ей добрым. Однако она сразу отбросила эту мысль.

– Сто процентов. Обещаю, что помогу его найти.

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить.

– Это я могу пообещать. Ну ты конечно устроила тут, всех духов наверняка перебудила. – ухмыльнулся Дима, – Как твои руки, сильно ушиблась? – он не заметил, как перешел на «ты», может как раз потому, что теперь перед ним теперь стояла просто девушка в белой футболке и с растрепанными волосами. Аккуратные черты её лица и грустные глаза едва освещал закатный свет.

– Переживу.

– Давай всё-таки осмотрим, у нас тут есть аптечка.

– Ну какой ловелас, – послышалось шептание неподалеку. Пара обернулась и увидела Даника с оператором и камерой.

Мышцы на лице Виктории дрогнули, ей хотелось чем-то запустить в них, но было нечем.

– Если моё лицо попадет в твои видео, ты так просто от меня не убежишь. – строго сказала девушка и полезла в карман, – вот моя визитка. Позвони, когда узнаешь хоть что-то о кольце.

– Договорились.

Она направилась к выходу, ориентируясь на воспоминания о пробежке.

– Эй, девушка, – крикнул Даник, – а как же аптечка?

– Завали. – крикнула Вика, улыбнувшись.

– Блин, Даник, ну ты щас вообще был не вовремя! Вы не могли погулять где-то в другом месте. – послышался ей удаляющийся голос Димы.

Сев в машину Виктория протерла руки влажными салфетками, вроде ничего серьезного, небольшие царапины. Боль немного саднила, но душевная боль была сильнее. Да, у неё появилась призрачная надежда… Призрачная, хах. Её не хватало, чтобы перекрывать весь спектр эмоций. Чтобы осветить уголки её сердца, в которых болью звучали слова Димы: "Вы сами не получили контейнер вовремя". И её собственные слова: "Я опоздала", "Я ошиблась", "Я подвела отца".

Рациональность и чувство неловкости догоняли, по мере приближения к дому, и говорили, что она зря так распсиховалась и можно было решить всё дипломатично…

Но Вика ненавидела сожалеть о сделанном и пыталась уходить от этого. Она пыталась научиться прощать саму себя. Когда машина остановилась на длинном светофоре, девушка посмотрела в зеркало заднего вида и сказала:

– Ты сделала, как чувствовала. Другого варианта нам всё равно уже не пережить. Поэтому выдыхай, ничего с ним от твоей истерики не случилось, переживет. Ты молодец. Теперь у тебя есть хотя бы надежда.