— Утяжеленная, — констатировал прапорщик. — Свинец там, наверное.

— Холодное оружие — друг шпиона, — насмешливо констатировал Романов. — Ну…

Он был прерван ошалевшим часовым, подбежавшим у нам с внешней стороны:

— Что… то… виноват! Товарищ полковник, что…

— Рядовой Кононов! — возвысил голос командир, — вам что, Устав гарнизонной и караульной службы неизвестен?!

— Не… Так точно! Известен…

— Па вашем посту происшествия есть?

— Никак нет!

— Ну и продолжайте службу! Происшествий нет, ничего не видели. Караульная собака проявила бдительность, только и всего. Вы тоже. Ясно?

— Так… так точно!

— Продолжать несение службы, Кононов! Не отвлекаться.

— Есть!

— Данный диалог тоже, разумеется, не слишком соответствовал Уставу, а точнее, вовсе не соответствовал, но жизнь сложнее правил, а уж в нашем случае тем более.

— Ну, — повернулся Романов к своему теперь уже бывшему заместителю, — теперь вставай, Анатолий Александрович. Будем говорить, как ты дошел до жизни такой…

Деклассированный замполит так осунулся, что казался постаревшим лет на десять.

— Да чего там говорить, Евгений Палыч… — тускло пробормотал он. — Будто ты не знаешь. Или не догадываешься…

— Из-за Наташки твоей, что ли? — командир скривил губы в ухмылку.

Синяков сумрачно засопел.

— М-да… — протянул полковник. — Нет, не пойму я этого! Из-за п…зды поганой Родину продать? Офицер! Присяга!..

Подполковник вдруг взбеленился, глаза сверкнули:

— Не сметь! Не смей так говорить!

Он даже рыпнулся вперед, но Слепцов жестко прихватил его левой, а правой, то есть пистолетным стволом ткнул в бок.

— Спокойно, Отелло! На зоне теперь будешь свою прошмандовку ревновать. Может, она тебе еще и передачки носить будет… Хотя при твоих-то делах наверняка тебе придется лоб зеленкой мазать.

Задержанный вновь возмущенно забарахтался от «прошмандовки», как окрестили объект, судя по всему, его большого чувства. Но его вновь угомонили пистолетом:

— Спокойнее! Спокойнее!..

Он притих. Вздохнул.

— Ладно, я спокоен… — произнес действительно спокойным, почти смиренным голосом. — Вас, наверное, интересует…

— Естественно, — перебил Романов. — Но прежде…

Тут он спохватился:

— Так, ну-ка, знатоки, Богомилов с Сергеевым, идите-ка отсюда. С вами отдельный разговор будет. Пес твой, Сергеев, молодец, просто герой. Как тебя, псина, Гром?

— Р-р-р…

— Ишь ты, какой красавец. Идите, отдыхайте. Разбираться завтра будем. Объявляю личное время. Все, вперед

— Разрешите… — начал было лейтенант, но командир рявкнул:

— Не разрешаю! Все потом. Шагом — марш!

И мы пошли, услыхав, как Синяков вяло проговорил:

— Я закурю с вашего позволения…

Раздалось легкое шуршание. И вдруг дикий выкрик командира:

— Держи! Слепцов, держи его!

Аж Гром вздрогнул.

Я вмиг понял, в чем дело. Обернулся, невольно дернув Грома.

— М-мать твою!.. — бессильно вскричал Слепцов.

Синяков недвижимо лежал на земле, рядом валялась пачка «Столичных». Одна сигарета у самого левого подполковничьего погона.

Так и есть. На случай провала у агента была приготовлена ампула с мгновенно действующим ядом. Замаскирована в сигарете. Как Романов со Слепцовым прохлопали этот финт?.. Ну как-то так вышло.

Слепцов стремительно склонился к покойнику.

— Готов, — обреченно вздохнул он.

Полковник сумрачно повернулся к нам:

— Я что вам сказал? Не поняли?! Вас тут не было!

Лейтенант дернул меня за рукав:

— Пошли!

Пошли. Гром прилежно затрусил рядом.

— Он прав, — зачем-то обернувшись и полушепотом произнес Богомилов. — Лучше к этому никакого отношения не иметь. Сейчас будет цунами. Надо переждать.

И оказался прав.

Несколько следующих дней — да пожалуй, дней десять — прошли в части в состоянии скрытой лихорадки. Смерть замполита части, подчиненной Генштабу! Такого шила в мешке, не утаишь, понятно. К нам зачастили всякие офицеры, не в особо высоких званиях, от капитана до подполковника. Некоторые из них были подозрительно возрастные для такого звания, и я подозревал, что это маскарад… но вникать не стал. Впервые я увидел жену, вернее, вдову Синякова, она почему-то в части раньше не появлялась. Ну что сказать?.. Видно было, что она в шоке, и все же несмотря на это, она была, конечно, невероятно сексапильна. От нее прямо тянуло этой жгучей, пряной магией — при том, что не особо уж она и раскрасавица какая-то была. Но яркая, конечно, броская, глаза сами, косятся в ее сторону. Я, впрочем, видел ее раз, почти мельком. Она как-то так быстро вышла из штаба, почти бегом пронеслась на КПП… да и след ее простыл.

Но в память она мне врезалась навсегда.

Удивительно, что эти визитеры практически не вмешивались в деятельность части. Да собственно, никак не вмешивались. Караулы, наряды, приемка новых ПСГ — все это шло своим чередом. Приемка-то уже и кончилась, еще одна партия прибыла, ее приняли, машины обкатали немного — и поставили на длительное хранение. Это, разумеется, было достаточно хлопотно и трудоемко, но все-таки аврал уже шел на спад, таких сумасшедших нагрузок на персонал больше не было.