– Спасибо, мне не холодно, – ответила я.

Его взгляд говорил: я очень хочу, чтобы ты надела именно мое пальто. Я хочу, чтобы тебе не было больно.

Мой взгляд говорил: ты ведешь себя как ребенок. Стало очевидно, что мы оба игроки. Не только я хотела понравиться ему, потому что могла, но и он хотел понравиться мне. От этого во мне разгоралось желание узнать, к чему приведет перетягивание одеяла и как я спущу его с небес на землю, когда он позволит себе думать, что мои чувства, эмоции, разум в его власти.

Он опустил взгляд в пол и ушел на кухню за соком и газировкой.

Половину вечера мы провели за дурацкой для меня игрой: мы молчали и делали вид, будто мы не существуем. Карина уехала намного раньше обещанного, и мне приходилось оставшуюся часть вечера сидеть в компании Насти и скучной Вари. Дима же сидел один. Он не мог ни с кем найти общий язык, от того выглядел очень глупо и жалко. Словно я была единственным, таким же жалким существом в этой комнате, которое тянулось к нему.

Понемногу вечер терял интерес, и многие готовились к тому, чтобы разойтись. Я заявила о том, что хотела бы прогуляться. Никто не соглашался: многие парни устали и собирались уезжать на такси, и девочки боялись темноты.

– Я могу проводить тебя, – сказал Дима.

Его взгляд говорил: я хочу извиниться, я всего лишь друг и не смею так вести себя.

Мой взгляд говорил: ты придурок, но я хочу, чтобы меня проводил именно ты.

Большую часть пути мы снова поддерживали диалог друг с другом. Часто останавливались, чтобы покурить и посмотреть на город, медленно готовящийся к зиме.

– В детстве родители часто меня возили с собой к бабушке: рядом с ее домом была маленькая речушка, и я любила там кататься на коньках. Мы и в эти праздники снова поедем к ней: я в детстве обожала просыпаться в свежей постеле, освещенной зимним ярким солнцем.

Дима слушал меня и улыбался.

– Я любил зимой с дедушкой на лыжах в лесу кататься, а потом как-то разлюбил. Мне больше плавание нравится. Не хочешь кофе?

Он купил нам горячий кофе и предложил присесть в ближайшем парке. Снег хрустел под ногами, переливался, освещенный фонарями. Отдаленно слышался гул машин и редких трамваев.

– Я люблю зиму, – сказала я. – Есть в ней что-то особенное.

– Я тоже, – ответил Дима. – В детстве кажется, что есть какое-то очарование, а когда взрослеешь, все исчезает.

– Чем ты так разочарован? – спросила я. – И я не могу не задать этот вопрос: почему ты… почему тебе так нравится…

– Спать с разными девушками?

– Да. Что-то случилось?

Он задумался. Ветер слегка тревожил ветви и редких птиц, что в полутьме превращались в быстрые, неуловимые ветви. Перед нами падали последние листья ноября, сухие и безжизненные.

– Большая любовь, – ответил Дима. – А ты почему ищешь громоотвод?

Долгое молчание. Он смотрел куда-то в сторону.

– Человек, которого я любила, очень подло поступил со мной. Чувствую себя гадко. А еще мне больно.

Дима посмотрел на меня и ничего не сказал. Я открыла в нем для себя новое качество: он знает, что иногда бывают моменты, когда стоит промолчать.

Через два часа я была в постели, но не могла уснуть. Я долго думала о сегодняшнем вечере и о том, чем он завершился.

Мне хотелось кричать. Не хватало воздуха в легких. Еще напротив моей комнаты находилась комната родителей и комната младшего брата. Но как же мне безумно хотелось кричать.

Дима обещал позвонить мне, как доберется до дома. Мой телефон молчал, и лишь изредка он подавал голос: это были Настя и Карина. Я ловила тишину в своей голове, а натыкалась каждый раз на комок оборванных и несвязанных мыслей, застревавший у меня в горле.

Меня охватило странное, импульсивное чувство. Я быстро собралась, привела себя в порядок. Перед самым своим уходом Дима сказал:

– Я хочу побыть с тобой еще немного.

Мне хотелось кричать от собственной глупости.

Такси, улица за улицей, перекресток за перекрестком. Я смотрела в телефон, на котором отображался маршрут водителя. Время предательски медленно тянулось, а я безумно хотела снова увидеть его.

Через сорок минут я стояла у его подъезда. Я нервно набрала номер его квартиры. В лифте представляла себе до ужаса странную сцену, в которой Дима, увидев меня, пригласил бы к себе в комнату; мы бы снова разговаривали до самого утра, а позже я легла бы вместе с ним, уткнувшись в его плечо.