После нескольких дней общения с Настей я поняла, что чувствую в ней родную душу. Все подростковые тусовки, каждый приятный момент, который связывал меня с этой компанией, – Настя отвечала за все.

Я ценила в ней искренность. Когда я сказала ей, что на время хочу побыть одна после тяжелого расставания с Кешей, она отреагировала очень странно. Настя приняла мое решение, но ее действия, ее мимика говорила совершенно об обратном.

– Лин, – сказала Настя, – вечер прекрасный.

Есть в Насте все-таки то, что отличало нас друг от друга. Она была человеком свободным. Совершенно безотказной. Она любила жизнь и хваталась за её каждое мгновение. Как и за мужчин.

А я всегда беспокоилась. В какой-то степени я была для нее живым олицетворением нравственности. Только Настя не хотела видеть рядом с собой человека, который всегда честно, без ужимок, говорил бы ей о ее промахах.

– Спасибо тебе, – сказала я Насте, – за то, что смогла прийти.

Она улыбнулась и на время отошла в ванну.

Рюмка текилы. Вторая. Третья. Я сбилась с счета. О том, что было несколько часов назад я уже совсем не думала. Мне было весело. Музыка заставляла двигаться, а текила выполняла свою главную функцию: одновременно оперативное средство лоботомии без неприятных побочных эффектов и быстродействующее обезболивающее.

– Может, мы позовем кого-нибудь еще? – спросила я.

Идею компания восприняла без особого энтузиазма.

– А если звать, то кого? – спросил Паша. – У меня даже на примете нет никого.

– Лин, может, не стоит? – спросила Настя.

– Я согласна, – сказала Карина. Я удивилась: она впервые была согласна с Настей. – Не уверена, что идея на пьяную голову лучшая.

– А я хочу, – сказала я. – Сегодня мой день рождения.

– Помнишь, я рассказывала про друга своего? Ну одногруппника того классного? Его Настя знает!

Ирина оживилась. Настя восприняла предложение Иры с явным недовольством.

– О, я его знаю, – сказала Карина. – Он даже ничего.

Я всегда доверяла Карине в качестве выбора друзей, партнеров, потому что в моей жизни она была голосом разума.

– Зови, Ир, – сказала я. – Стало как-то скучно.

Ира отошла позвонить. Настя решила кому-то написать. Паша с Ваней пустились в пространную беседу, какая всегда случается у людей, выпивших такое количество алкоголя, которого было достаточно для полного расслабления тела и души, но которого не было достаточно для полного расслабления и расплавления разума. Мы с Кариной, добыв сигареты, сбежали на балкон.

– Честно, – сказала я, – я уже жалею, что позвала этого… Как его там?

– Диму, – сказала Карина. – Да хватит тебе, он нормальный.

Я услышала звонок домофона. Поняв, что выгляжу я для незнакомого человека недостаточно хорошо, я побежала в ванну приводить себя в порядок.

В ванной я задержалась надолго: одних красивых глаз, моего острого ума и красной помады не хватит, чтобы произвести на него впечатление. Так странно: я никогда не видела Диму, слышала о нем только от Ирины и Насти, чьей объективной оценке я никогда не доверяла.

Я подвела глаза, осмотрела себя с ног до головы.

Я вышла из ванной, прошла по коридору. За спинами друзей я плохо смогла его разглядеть. Первое, что я отметила для себя: он недостаточно высокий, но и не низкий. Мысль, эмоционально проявляемая: «Он хорошо выглядит».

Когда мы все вместе прошли на кухню я смогла детально рассмотреть его. На нем были белая рубашка поверх белой майки и темные брюки. Среди присутствующих мужчин он ярко выделялся своим умением находить общий язык с девушками, нетипичным для парня чувством юмора. Когда он протянул руку, я встретила любопытный, но в то же время смущенный взгляд серо-голубых глаз. Его рукопожатие было крепким, теплым и немного жестковатым. Он улыбался и что-то быстро говорил, я мало что разбирала. Большие губы, нос с легкой горбинкой, густые брови, беспорядочно уложенные русые волосы.

Еще одна мысль, эмоционально проявляемая: «Мне не нравится его лицо».

Его голос, интонация, жесты. Излишняя феминность в жестах, отталкивающая скованность. Весь он был неловким и нескладным. Слишком худые руки, слишком юное лицо, эти нелепые очки, которыми он то и дело скрывал половину своего лица. Между прочим, самый яркий показатель самодовольного человека. Есть люди, которые носят головные уборы или громоздкие аксессуары в обыденной жизни или в каких-нибудь кафе. И сколько бы они ни были убеждены, что мы живем в обществе, свободном от правил этикета, порядков или других социальных регуляторов, такие «модники» по-прежнему вызывают смешанные чувства.

– Я вина купил, куда его убрать?

Третья мысль, эмоционально проявляемая: «Он купил то, что мне нравится. Найти общий язык с человеком, который делает и пьет то, что мне нравится, не составит труда».

– Где тут можно покурить?

Возможно, его лицо мне и не нравилось. Но Дима был до ужаса обаятельным, и в какой-то момент его стеснительность вызвала во мне умиление.

Мы уединились на балконе, так как, кроме нас, никто в компании не курил.

– Я точно лишним не буду? – спросил он.