— В чём дело? — моя адвокат решительно становится между мной и полицейским.

— Только что прогрузилось по базе, против вас выдвинуты другие обвинения. Комиссия по ценным бумагам. Решетников-сан, прошу извинить, но вы задерживаетесь полицией Токио… В соответствии с… Вы имеете право хранить молчание… Если у вас нет денег на адвоката…

Моэко сбоку саркастически хмыкает.

? реальный девиз якудза. Вопрос, конечно, насколько декларации в нашем мире соответствуют внутреннему содержанию. Но тем не менее, лозунг есть

— В моём понимании такому задержанию полагается выглядеть как-то иначе, — говорю, что думаю.

— Вы же не будете сопротивляться? — нагнавший меня полицейский озадачен чем-то ещё, со мной несвязанным.

— А вот тут я должен проконсультироваться, хорошо, адвокат рядом. Миёси-сан, порекомендуйте, как лучше поступить? — делаю шаг вперёд, чтобы стать со спутницей рядом.

— Вы сейчас нарушаете процедуру, — спокойно констатирует Моэко, глядя на служителя закона и не отвечая мне. — Для задержания должны быть основания, в противном случае требования полиции не являются законными и я очень хорошо знаю, что делать в такой ситуации. — В её голосе лязгает металл.

— Я только что изложил основания. — Демонстрируемой уверенности, однако, слуга закона не испытывает — видно по глазам и не только мне.

— Это слова, нужен документ-первоисточник. Наличие фамилии в полицейской базе розыска таким основанием не является, вы должны это понимать лучше меня.

— Но…

— Ваша база розыска — внутренний документ отдельной службы, — Моэко без затей перекрывает типа голосом. — К тому же электронный. Всё равно что служебная записка, по ним у нас ещё пока не задерживают. Где первоисточник?

— Объясните, пожалуйста, дилетанту? — трогаю адвоката за плечо.

Пока беседуем, можно считать много интересного с лица полицейского. Да, информация будет косвенной, но и в ней масса полезного.

— Полиция может ошибаться, может внести в базу по ошибке либо недобросовестности — прецеденты были. Для любого ограничения свободы, хоть и задержания, нужны либо решение суда, либо основания, — поясняет якудза. — Решения суда либо надзорного органа я не наблюдаю.

— А основания?

— Они могут быть у полицейского патруля, который своими глазами видел, как человек в маске вылезал из разбитого окна квартиры или дома и при этом тащил узел с вещами. Но ты только что вышел с процессуальных действий, личность твоя установлена и подтверждена, сомнений не вызывает. Кстати, если ты и есть хозяин дома и выбил собственное стекло мешком для развлечения — проблемы будут уже у полиции. Даже если ты в это окно полез без айди.

— Будем сопротивляться? — уточняю откровенно.

Находись я тут один, возможно, вёл бы себя иначе. Однако ребятам из Эдогава-кай я здорово обязан и не синхронизироваться с их генеральной линией было б неправильно, в том числе по соображениям благодарности.

Насколько успел понять, Моэко эту самую линию озвучивать имеет право вполне официально. Также, их организация может быть вынуждена занять вполне определённую позицию из соображений репутации.

— Предъява от Комиссии ожидалась, — напоминаю на ухо.

— Я и не возражаю, — борёкудан пожимает плечами. — Но закон есть закон и он должен соблюдаться. Офицер-сан, я искренне благодарна, что вы к нам подошли с работающей гарнитурой и прямо сейчас прошу под ваш видеожетон, точнее, предупреждаю: если выемка нашего текущего разговора с самого начала по каким-либо техническим причинам станет невозможной, и как адвокат, и как член своей Семьи я буду считать это отменой всех договоренностей. В том числе — последних предварительных.

Пока мы на удивление долго оформляли документы, связанные с работой армейского тазера по моей шее, ей позвонил отец и выдал массу интересного. Динамик телефона достаточно громкий, сидели рядом — в ближайшее время Штаб-квартиру Эдогава-кай посетят ну очень высокого уровня люди, которые едут не по первому кругу договариваться.

Полицейский стремительно бледнеет:

— Я очень прошу вас, Миёси-сан, воздержаться от необоснованно резких суждений и заявлений. Да, видеофиксация ведётся по всем правилам, поэтому у вас нет формальных оснований обвинять полицию Токио в том, чего она пока не совершила!

— Ну и как здесь не смеяться, — замечаю походя с намёком.

— Пожалуйста, пройдите сюда! — дверь в конце первого этажа открывается и в коридор высовывается местный босс, который в чинах повыше, чем сотрудник, стоящий перед нами.

Снущие вперёд-назад люди его явно не интересуют: смотрит на нас, призывно поднял ладонь.

— Давай сходим? — предлагаю, подхватывая спутницу под руку.

Не знаю, какое у неё зрение, но я отсюда вижу, что старший инспектор на взводе даже больше собственного подчинённого.

С такой дистанции расшифровать все нюансы сложно, но некий занимательный подстрочник буквально висит в воздухе — пожалуй, такие моменты лучшего выяснять сразу.

Моэко смущала некоторая неправильность происходящего, что-то не стыковалось.