– Эк, вы, батенька, - досадливо поморщился Покотилов, - сейчас мы не о том...

– Однако все во взаимосвязи. Размышляя об опубликованных статьях договора и известных всем фактах нашего проникновения в Маньчжурию и Ляодун, я нахожу, что лишен очень важного звена в цепи причин и следствий. Возможно, знание некоторых деталей, позволивших России столь быстро, едва ли не стремительно, утвердиться в Китае, позволило бы мне помочь вам в решении этой сложной проблемы - спасения наших жизней.

– Вы что-то имеете в виду?
– осторожно спросил Гирс.

– Да, конечно. Если в Ляодуне мы утвердились, послав туда крейсера и вынудив Китай подписать договор аренды, то, как я считаю, для того, чтобы получить концессию на строительство трансманьчжурской железнодорожной магистрали, нашей империи пришлось здорово раскошелиться. Классический случай - за купцами идут солдаты...

– Ну, и, если вы узнаете, что Россия заплатила Китаю за концессию, что это вам даст?
– остро и прямо взглянул в глаза Минаева Покотилов.

– Российская империя не может заплатить Китайской империи, - цинично ухмыльнулся Минаев, - это не физические лица. Если же делается заем, то о нем широко оповещается в газетах. Такого сообщения не было. Главное же в том, что если передача денег все же состоялась, а сумма должна быть весьма значительной, то эта передача оговаривается либо секретным протоколом, прилагаемым к концессии, либо это была обычная взятка. И опять же, столь значительную сумму необходимо было провести по финансовым документам; значит должны остаться следы...

– Хорошо, предположим, вы знаете наверно, что за концессию были уплачены большие деньги. Какие шаги можете вы предпринять, чтобы облегчить положение Посольского городка и, естественно, не поступиться интересами России?

Минаев спокойно и холодно посмотрел на посланника Гирса и Покотилова и, оставаясь невозмутимым, сказал, - Все мною давно обдумано. Мы сейчас не в том положении, чтобы разыгрывать из себя благородных девиц. Естественным и, видимо, единственным средством нашего спасения может служить вульгарный шантаж!

Посланник Гирс растерянно поджал губы, а господин Покотилов, знавший, что в серьезном деле белоснежные манжеты лучше закатать повыше, согласно кивнул головой.

– Да, возможно, вы попали в цель. При обсуждении вопроса о концессии на строительство трансманьчжурской магистрали между министром финансов господином Витте и Ли Хунчжаном было оговорено, что Ли получит три миллиона рублей золотом. Один он уже получил. Второй, я полагаю, сейчас ему везет князь Ухтомский. Кроме того, после ввода в действие магистрали, а она готова уже на две трети, Россией будет еще уплачено пять миллионов таэлей - это почти восемь миллионов рублей. Таким образом, наши обязательства составляют порядка одиннадцати миллионов. Как директор Пекинского отделения Российско-Китайского банка, я знаю это точно. Знаю наверно и то, что китаец Ли, без личного благословения императрицы Цыси, никогда и ни за что не осмелился бы договариваться о строительстве железнодорожной магистрали через Маньчжурию, родовую вотчину правящей династии Цин. Значит, деньги идут лично императрице Цыси.

– Вот и повод для шантажа! Потеря денег и огласка, международный скандал, новые притязания наших европейских соседей...

– Кого же вы собираетесь шантажировать? Не надеетесь же вы лично беседовать с императрицей Цыси? Ведь Ли Хунчжан далеко...

– Но я знаком с доверенным лицом императрицы - главнокомандующим маньчжурскими войсками Жун Лу.

– Ого, и откуда?

– Пятнадцать лет назад, Жун Лу, назначенный императрицей командующим Новой полевой армией, вместо попавшего в опалу великого князя Гуна, обратился в германскую и российскую дипломатические миссии с предложением прислать оружие и инструкторов для перевооружения и обучения армии. Тогда я служил в охране миссии и был послан к Жун Лу для показных стрельб из винтовок Бердана, которые были в то время у нас на вооружении. Я отлично выполнил упражнения и Жун Лу попросил меня научить его стрелять. Ежедневно в течении двух недель я проводил с ним занятия. Жун Лу научился неплохо стрелять, а меня он наградил атласным халатом с иероглифом "Счастье" на груди. Дома в Кяхте лежит, - улыбнулся Минаев.

– И вы думаете, что он вас запомнил?
– с сомнением спросил Гирс.

– Обязательно. Я, по молодости лет и служебному рвению, обходился с ним как с солдатом-новобранцем, был весьма строг, заставлял по многу раз выполнять упражнения, а он терпеливо выполнял мои распоряжения. Нет, забыть меня он не мог никак. Психологически это невозможно. Давно замечено, что сам процесс обучения военному делу персонифицируется в преподавателе, и тот невольно закрепляется в памяти.

– Хорошо, предположим, что он помнит вас. А захочет ли он разговаривать с вами, не отправит ли сразу в тюрьму?

– Он умный человек и понимает, что я пришел в качестве посредника. Да и любопытно ему будет узнать, что я имею через него сказать императрице.

– Тогда, - чуточку поколебался посланник Гирс, - для полной гарантии успеха вашей миссии, не забудьте добавить, что в случае разгрома Посольского городка и гибели его обитателей, державы потребуют значительных территориальных уступок и колоссальной контрибуции. А Россия - всей Маньчжурии! И им, маньчжурам, есть над чем задуматься.

– А как вы собираетесь проникнуть в Китайской город и в дом Жун Лу?