– Ну, здравствуй, Андрюха, свиделись!

– Здравствуй, Данила! Тебя отпустили?
– понимая, что несет чушь, спросил Андрей.

– Сам ушел, мне там разонравилось. Ну, а как ты? Небось, в первые руки выбился? Окреп, возмужал, лицо уже не щенячье.

– И ты, Данила, здорово изменился, - в лунном свете Андрей видел изрезанное глубокими морщинами лицо Данила.
– И шрам прибавился. И что-то хищное, ястребиное в лице появилось.

– Ладно, пойдем, Андрей. Я не только с тобой прощаться пришел, поприсутствуешь. Потом еще словами перекинемся.

Данила пошел впереди, а Андрей с курянином за ним следом. За поворотом, в распадочке, укрытый со всех сторон елками, горел костер, освещая пространство сажени в три в окружности, а над костром на палке висел котелок с варевом. Вокруг костра сидели еще пятеро и длинный куль лежал чуть в сторонке. В сидевших Андрей признал двух арестованных с Данилом и осужденных на каторгу землекопов, один незнакомец, а двое были его напарники по работе. Куль зашевелился и замычал и Андрей узнал в нем связанного Кирилловича с заткнутым грязной тряпкой ртом.

– Гостинцами у Кирилловича разжились, - сказал Данила, - сейчас поужинаем и спасибо скажем.

Кириллович, десятником, жил в домике; вот они, видимо, ночью его и выкрали, и харч прихватили на дорогу.

Варево поспело, похлебали они из котелка ложками в очередь жидкой каши, салом заправленной, а потом Данила за Кирилловича принялся.

– Иуда ты, Влас. Но твоему предательству из нас трехсот без малого тогда арестованных чуть больше сотни в живых осталось. И воздастся тебе должное. По наставлению, жандармским генералом Оржевским подписанным.

И Данила принялся на память цитировать.

– "Наставление о заготовке и употреблении розог, коими должны быть наказываемы преступники на основании судебных приговоров." А приговор тебе наш, Влас, таков будет - по десять розог каждый, а как ты тоже здесь присутствовать будешь, то я за тебя твою порцию тебе же и выдам. Но слушай дальше жандармское наставление.- "Розги для наказания преступников должны состоять из тонких березовых прутьев длиною в один с четвертью аршина и числом от десяти до пятнадцати, так, чтобы общий объем их в нижнем конце после соединения в пучок имел один и три четверти вершка". Прутья мы уже нарезали точно по его превосходительства генерала Оржевского рекомендациям.

– "Прутья сии должны быть перевязаны в трех местах тонкой бечевкой так, чтобы расстояние от конца нижнего до последней верхней перевязи составляло шесть вершков".

Сидевшие у костра люди разбирали ворох березовых прутьев и следовали наставлениям генерала.

– "Тонкие отростки прутьев, идущие к верхнему концу пучка от третьей бечевки, не срезываются, а оставляются в натуральном виде, но без листьев".-Но листьев покуда и нет, в марте-то.

– "После десяти ударов розги признаются негодными к дальнейшему употреблению и должны быть заменены другими".
– Что мы и сделаем.

– "Розги надлежит иметь не из свежих, только что срезанных прутьев, а из прутьев несколько уже лежалых, но отнюдь не сухих; на сей конец заготовляемые одновременно прутья стараться хранить в сыром месте, дабы они имели надлежащую тягость и гибкость".

– Ты уж, Влас, извини, тут мы нарушили наставление, свежими розгами драть будем. А еще Оржевский указывал, что там, где нет березовых прутьев, выписывать оные из других мест. Но это к нам не относится. Приступим же.

Привязали Кирилловича к валявшемуся толстому бревну, заголили спину и задницу, и начали. Драли не спеша, истово, старательно, каждый приговаривал свое, наболевшее.

А Данила приговаривал, - Это тебе за Гаврилу длинноносого, это за Михая Сиволапа, это за Петра беспалого...

Закончив свои десять оглянулся жалобно, словно прося взаймы у товарищей, но Данила был предпоследним, до Андрея, так в кружке у костра сидели. Андрей же весь вспотел, дрожал, его едва не вырвало.

– Слабак ты, Андрей, - с укоризною сказал Данила, - пора уже и мужиком стать.

Попытался Андрей на ватных ногах подняться, но не сумел, они не слушались.

– Ладно, - махнул рукой Данила, - я твоими воспользуюсь. Да и Кириллович мне свои уступил. Правда, Влас?

Он ткнул его в бок ногой, но Кириллович уже не шевелился.

– Ничего, потерпи чуток, последние двадцать осталось.

Закончив, Данила бросил прутья, но отвязывать Кирилловича не стал. Пусть о нем бог заботится.

Уходя, Данила сказал Андрею, - Прощай, когда еще свидимся. Но запомни: долги отдавать надо обязательно; бей кулаком, а не пальцами; добреньким будешь - свинья сожрет, сильным будешь - никто с тобой не оправится.

– Куда вы сейчас, Данила?

– Не знаю еще. Может у староверов в работниках отсидимся года два-три, может на золотые прииски подадимся, али еще куда...