У царицы лицо исказилось гримасой зависти и Сергей Юльевич понял, что она позаботится о спасения своей репутация, добудет себе божьего человечка, который этого французика заткнет за пояс.

Перед царствующими особами Папюс капризничать не решился, махнул застывшему у дверей мажордому убрать все со стоявшего в центре гостиной тяжелого, красного дерева круглого стола, мягким жестом сверху вниз, как бы придавливая, погасил горевшую в двух саженях от него единственную свечу и водрузил на край стола неведомо откуда появившееся у него в руках флюоресцирующее мягким опаловым светом фарфоровое блюдце. Тишина стояла неимоверная; все затаили дыхание.

Папюс что-то тихонечко забормотал и блюдце поплыло по кругу. Стол вертелся! Со вздохом изумления все несколько отодвинулись от стола, опасаясь, как бы он не доставил каких неприятностей.

Столешница сделала полный оборот и блюдце таинственным, непостижимым образом переместилось в центр.

– Явите дух, явите дух, - Милица явно страдала недержанием.

– Дух кого, Ваше высочество?
– спросил Папюс.

– Петра Великого, - испуганно-нерешительно ответил Николай.

Полной темноты в комнате не было, сквозь открытые_окна проникал свет газовых уличных фонарей, и было видно, что Папюс достал из кармана сюртука нечто, завернутое в платок. Делая пасы руками над столом, он развернул платок, просыпал на блюдце кучкой порошок и уронил несколько капель тяжелой тягучей жидкости.

– Уж не калий ли марганца с глицерином?
– весело подумал Сергей Юльевич.

И правда, на блюдце появился огнедышащий вулканчик, испускавший вонь и дым. Дым застыл над столом белым облачком, отдаленно напоминавшим всклокоченную голову Петра Великого с вытаращенными от гнева за потревоженный сон глазами.

И тут черт дернул царствующего Николая Алевсандровича, перед завтрашней коронацией, задать вопрос.

– Скажите, царь Петр, каково будет мое царствование?

– Кровь..., - или нечто подобное и почему-то по-французски проскрипело в ответ тающее облачко.

– Дурак, нашел что чревовещать, - в сердцах подумал Сергей Юльевич и заметил, что все присутствующие так же неодобрительно отнеслись к ответу царя Петра.

Папюс понял свою оплошность и попытался, оправдываясь, объяснить, что дух хотел сказать..., но тут Милица, спасая положение, велела зажечь свечи и заявила, что знает абсолютно надежный способ гадания, древний, исконно русский, описанный еще более ста лет назад в "Словаре русских суеверий".

Она крикнула принести псалтырь и медный ключ, от двери или бюро, безразлично. Ключ до середины она как бы вставила в псалтырь и веревочкой обязала книгу, продев ее кончик в торчащее наружу ушко ключа. Потом обвела глазами присутствующих и, обращаясь к Сергею Юльевичу, а он был росл и потому заметен, сказала, - Вот, министр, держите за эту веревочку. Я буду читать молитву и, если псалтырь завертится, то это хороший признак.

– Почему это я?
– забеспокоился Сергей Юльевич, не любивший находиться в центре внимания и отмечая, что Милица, подстраховываясь, закручивает веревочку, чтобы заставить ее раскручиваться потом обратно.

Милица забормотала псалом, Сергей Юльевич покрепче ухватился за веревочку, псалтырь повис и остался недвижим. Чертыхнувшись про себя, Сергей Юльевич тихонечко подергал за кончик веревочки, но и это не помогло.

Сконфуженные, все разом засуетились, задвигались, загалдела, а брательники, великие князья Николай Николаевич а Петр Николаевич, вкупе с Сергеем Александровичем, решительно велели мужчинам перейти в соседнюю комнату и заняться сугубо мужскими играми и развлечениями.

Больше всех суетился московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, чувствовавшей себя несколько виноватым за конфуз и потому старавшийся переключить внимание гостей на приятные темы.

Здесь выпили и раз, и два, и три, и закусили, чем бог послал, а для семейства Романовых он, понятно, не скупился, и заговорили о дне завтрашнем.

– Коронация будет происходить в Успенском соборе Кремля. Затем отдых, позже праздничный бал в Колонном зале Дворянского собрания, а вечером бал у французского посла Монтебелло. Джя простонародья устраиваем массовые гулянья на Ходынском поле. Там выстроены карусели, качели, будет играть симфонический оркестр. Народу раздадут кульки с сайками, кусочками колбасы, леденцами и орехами. На бал к послу Монтебелло уже доставлено сто тысяч роз из Прованса, - сглатывая слюнку зависти зачем-то добавил тоже далеко не нуждавшийся великий князь Сергей Александрович.

Услышав о ста тысячах, царь самодовольно усмехнулся и тут же обратился к Витте.

– Как там идут наши переговоры с китайцами?

Все заинтересованно насторожились.

Министр иностранных дел князь Лобанов-Ростовский, понимавший, что разговор на подобную тему весьма нежелателен в таком широком кругу, сделал было протестующий жест, но Сергей Юльевич не счел нужным уклониться от заданного священней особой императора прямого вопроса, да и тайная радость распирала, вырывалась наружу фонтаном красноречия.

– Договорились о концессии на строительство железной дороги через всю Маньчжурию от Читы до Владивостока. Концессии будет выдана на имя Русско-Китайского банка и явится стержнем готового к подписанию русско-китайского оборонительного, против Японии, - уточнил он, - договора. В случае нападения Японии на Китай, Корею или Россию, этот союзный договор вступит в силу. Мы построим дорогу, якобы, для того, чтобы быстро доставлять наши войска к театру военных действий. К театру - это очень хорошо, потому что театр может возникнуть в любом месте, и мы позже вернемся к другим направлениям дороги. Кроме того, все китайские порты на время военных действий будут открыты для российского военного флота, что решит вопросы бункеровки топливом, проведения ремонта и обеспечения запасами водой и продовольствием.