«Хотя нет», - поднимаю глаза к нелепым особнякам в два-три этажа. Сляпанные из дорогого кирпича дома, с окнами, больше похожими на амбразуры.

Нет, не Беверли-Хиллз. Улица Скруджа Макдака. Только полные макдаки могли построить величавое подобие бараков. Дебилы, блиин. Бабок полно, а фантазии – ноль.

– Захар Иванович, пробей инфу по шлагбауму. Выдавалось ли разрешение на ограничение проезда?

– Да кто бы там выдавал! – усмехается криво Харитонов. – Дроздам закон не писан.

– Я пропишу. И слабительное с клизмой тоже, – цежу раздраженно.

Блин, я только неделю в городе, а эти пернатые меня уже задолбали.

«Ты обедать приедешь?» – высвечивается сообщение от Лары.

«А что у нас на обед?» – печатаю наспех. А сам исподволь наблюдаю, как будто по команде открываются калитки, и на улицу выходят люди. Мужчины, похожие друг на друга, словно их откатали на ксероксе, и женщины. Толстые, грудастые, на крепких ногах, больше похожих на сваи.

– Воронье слетается, – ухает рядом Харитонов.

– Повестки им не забудь вручить, – напоминаю тихо, а сам не скрывая тихого злорадства смотрю, как, сбив несчастный шлагбаум, в проулок заезжают тяжелые. ОМОН то есть.

– Вы что творите! – вскрикивает какая-то женщина. – Что за произвол? Я жаловаться буду.

– Полиция, прокуратура уже здесь, - радостно заявляет Харитонов.

– Значит, к депутатам пойду! Президенту напишу!

– Заткнись, Лариса, – цыкает на нее стоящий рядом мужчина.

– Разрешение на шлагбаум есть? – лениво интересуется Захар. – Предъявите, пожалуйста.

– Да тут все свои живут, – вступает в разговор еще какая-то бабища.

– Тоже ваш участок? – киваю на Ларино наследство, до забора заваленное мусором. Если разобраться, тут самая дорогая земля в городе.

– Да, наш! – борзо выдвигается вперед мордатый невысокий мужик.

– Почему антисанитария на участке? Убрать незамедлительно. Захар Иванович, выпишите предписание. И штраф за загрязнение окружающей среды. СЭС подключайте.

– А мы тут при чем? – пыхтит мужик.

– Участок ваш? – давлю взглядом. – Если документы на право собственности есть, предъявите. Если нет, зачем вводите следствие в заблуждение? За это тоже статья…

– Да ты меня не пугай, прокурор. Тоже мне начальник выискался, - хмыкает Дрозд, а остальные пернатые смеются.

Видимо, человек попутал берега давно. Очень давно. Ну да ничего, я русло скорректирую. Умею. Практикую.

– Вам придется проехать в отдел для получения предписания или для дачи показаний.

– Да не видели мы ничего! – выкрикивает румяная тетка с короткой стрижкой, как две капли воды похожая на мужиков. Тоже, видимо, из отряда пернатых. – Эта земля наша! Старуха ее нам продала незадолго до смерти! Она одна тут жила. А мы досматривали…

– Вот и досмотрели. А сейчас штраф заплатите. Сколько там? Тысяч семьсот, кажется, – киваю на гору мусора. – А куда у нас смотрит СЭС, Захар Иванович? – поворачиваюсь к заму.

– Запрос им Рудников должен был отправить… – шепчет мне на ухо заместитель.

– Документы на участок предъявите, пожалуйста, – сверлю взглядом мерзкую бабу. Перевожу взгляд на ее братьев. Интересно, кто из них генерала «Секиры» долбанул по башке? Надо бы с Мельниковым связаться…. Хотя три года уже прошло, наверное.

– Какие тебе документы, придурок! – толкает меня в плечо один из братьев. – Вали отсюда. Тут частная собственность. И улица эта наша, и вся земля. Понял? Без постановления прокурора нечего сюда нос совать.

А я в штатском сегодня. И удостоверение вроде предъявил сразу. Читать не умеют, что ли? Но уже не до этикета.

– На землю! Руки за голову! – рявкаю, подсекая противника давно натренированным движением. И когда мужик, споткнувшись, падает на асфальт, приказываю командиру «тяжелых». – Упакуйте, пожалуйста. Нападение на должностное лицо.

– Эй, вы что? Вы куда? Не имеете права! – кидается к нам второй брат.

– Какие-то вопросы? – рычит, нависая над ним, командир ОМОНа.

– Петь, ты чего? Мы же все свои, – давит на него второй Дрозд.

– Какой я тебе свой, гнида? – обрывает его «тяжелый». – Или к брату в кутузку захотел?

Дрозд отступает. О чем-то переговаривается с женщинами. Одна из них поспешно кому-то звонит. И судя по обалделому выражению лица, разговаривает с Рудниковым. Лишь на секунду мажет взглядом по мне и отворачивается. Что-то шепчет Дрозду номер два. И тот уже пялится на меня в упор, даже не скрывая враждебности.