— А для тебя я тоже… ресурс?

— Была им, — без задней мысли ответил я, — До того момента, пока не подружилась с моей сестрой. Но если хочешь полной откровенности, то я попробую заботиться о тебе, пока ты не справишься со своими слабостями или до окончания университета. Возможно, к тому времени смогу предложить тебе хорошую работу. А ты, разумеется, — тут я надавил голосом, — будешь вольна принять это приглашение или отказаться.

— Почему? — вопрос прозвучал без запинки и быстро.

Это следовало поощрить.

— Я получу исполнительного сотрудника, а ты получишь место работы, где никто не выдерет тебя прямо в кабинете, запугав страшным голосом и свирепой рожей. Прекрасная сделка. Уникальная, я бы сказал.

Девушка побелела и затряслась. Её большие карие глаза распахнулись в шоке, вызванном моей неожиданной и сильной грубостью.

— Придя домой, разденься и встань перед зеркалом, — устало вздохнув, посоветовал я, — А потом честно себе ответь, каковы шансы на мой прогноз о сексе в кабинете. Я даю — сто процентов. Можешь еще у Асуми спросить. Мы живем в стране безумных, уродливых и похотливых карликов, кому как не тебе знать. До завтра, Мана.

Честность и прямота — лучшая политика, когда ты собираешься с кем-то строить долгосрочные отношения. То, что в данном случае они играют еще и роль шоковой терапии, лишь приятный бонус. Грубостью было бы рассказать Мане, что я совершил уже два теракта мирового значения и собственноручно убил семь человек. Грубостью было бы объяснить меры, на которые мы пошли, чтобы старшая сестра Рио, бывшая свидетельницей некоторых из убийств, не распространялась о них. А вот обрисовать травмированному человеку его перспективы… сработало с отцом, сработает и с дочерью.

…или я из-за голода такой злой? Несмотря на взятый с собой перекус, организм, упражнявшийся большую часть дня, требовал еще пищи.

Однако, даже мой ревущий желудок заткнулся, когда я зашёл в дом и обнаружил Эну Кирью, распростершуюся в зале на полу по направлению ко мне, с задранной в небеса пятой точкой. Оба родителя с лицами, полными скорби и раскаяния, стояли тут же.

— Догэдза? Поза глубочайшего извинения…? — задумчиво пробормотал я, — А почему задница высоко, а не на пятках?

— Это поза наиглубочайшего раскаяния, — сообщила полу младшая сестра, — Кира, я очень виновата. Прими мои наиглубочайшие извинения!

И выписала задницей вензель в воздухе.

— Не приму, — пожал я плечами, — Сначала нужно узнать, что именно ты сделала.

— Кира-чан! — тут же ахнула мать, — Как ты можешь!

— Да, — подвякнул отец, — Ты посмотри, как она старается!

Сестра решила слегка побиться лобиком об пол, но меня это ни в чем не убедило. Кроме того, я слышал очень тихое и глухое подвывание, свидетельствующее о том, что отсутствующий член семьи сейчас находится на втором этаже и, скорее всего, вцепившись зубами в подушку, пробует подавить дикий смех. Так, невиновный номер один найден.

Теперь родители.

Я перевел тяжелый взгляд на отца. Харуо Кирью держался молодцом, но переигрывал, а вот его жена неосознанно пыталась спрятать свое плечо за плечом мужа. Пальцы у мамы слегка дрожали. Та-ак…

Эна тоже переигрывает. Младшая сестра у меня выросла гордой и хитрой, перед тем как унижаться, она обязательно постаралась бы либо себя обелить, либо подставить кого-нибудь другого. Кроме того, она сама бы никогда не додумалась крабиться на коленях, я её подобному не учил. Но, кроме меня, в этом доме живут еще и японцы, получившие классическое воспитание. Следовательно, за хорошую взятку сестра могла бы и устроить шоу. Вон как задницей в люстру целится. Логично? Логично. Идём дальше.

Что могло случиться за время моего отсутствия? Компьютер заблокирован паролем, мой канделябр целиком из бронзы, сломать его невозможно. Что произошло до того, как моё отсутствие имело место быть? Ах да…

— Так, — шагнул я вперед, к матери, — Куда вы залили мои фотографии?

Эна свалилась на бок с кашлем, мать выпучила глаза, а отец… просто-напросто смылся, ловко проскользнув за женой. Брошеная всеми Ацуко Кирью оказалась прижата к стенке рычащим (желудком) сыном.

— Кира, сыночек…

— Я задал вопрос.

В сгустившейся тишине было слышно лишь поскуливание со второго этажа и прерывистое сопение, с каким странно дёргающаяся Эна лежа нюхала ковер.

Иногда я сильно жалею, что обучил в свое время мать пользоваться компьютером. Думал, она за ним будет только работать.

— Выглядишь подозрительно довольным, — прищурившись, оценил меня Рио на следующее утро, когда мы встретились по пути в школе, — и… каким-то невыспавшимся. Неужели ты изменил нашему любимому борделю? Даже книгу не читаешь…