Она взяла в руку лист бумаги, показала его мне и спросила:

— Что это?

— Ритуальный узор. Его нужно начертить в самом начале ритуала, — ответил я, так как уже работал с этим на уроках ритуалистики. Правда там узоры были на несколько порядков проще.

— Правильно, это ритуальный узор. Каждая его линия имеет гораздо большее значение, чем формула магического заклинания, — сказала Островская и провела по листу бумаги пальцем. — Если ты ошибешься при начертании формулы заклинания, то максимум, что может случиться — оно просто не активируется. Лишь некоторые из них могут быть опасны для волшебника. Здесь же… Любая неверная линия может привести к самым разным последствиям и заранее их предугадать просто невозможно. Именно поэтому среди Одаренных так мало высококлассных ритуалистов.

Теперь я посмотрел на узор чуть иначе. После слов Виктории Артемовны, от листа бумаги повеяло тревогой.

— Ты чего напрягся? Не переживай, те узоры, с которыми вы работаете на уроках, особого вреда ни причинят, — усмехнулась она.

— Я не переживаю, — честно ответил я. — Там и ошибиться-то практически невозможно. Те узоры, которые мы учим на ритуалистике, только дурак не запомнит.

— Как думаешь, сможешь запомнить этот? — спросила она.

После слов Островской об опасности проведения ритуалов, я рассмотрел узор более основательно. Как-то не хотелось, чтобы со мной приключилась какая-нибудь неприятность на ровном месте. В такие моменты начинаешь понимать, что магия иногда бывает смертельно опасной и может не простить ошибки.

Чем дольше я изучал узор, тем больше мне казалось, что он не особо сложный. Да, немного непривычная структура, однако ничего критического. Запомнить его мне было бы вполне по силам. Я уверен, что если потратить на работу с ним хотя бы пару часов, то смогу безошибочно начертить его.

— Смогу, — уверенно сказал я. — Только мне нужно будет время, чтобы его запомнить.

— У тебя будет время, не переживай. Ритуальные зачарования не проводят на столе, для этого здесь слишком мало места, — сказала она, затем встала и пошла к книжному шкафу.

— Что, боишься? — спросил у меня Дориан.

— Ну не то чтобы… Скорее волнуюсь… — ответил я, пытаясь объяснить поселившуюся во мне тревогу. Она была совсем крохотной, но все же была, чего уж тут.

— Нельзя стать великим волшебником, если всю жизнь зажигать Светящиеся Огоньки, — поделился очередной мудростью Мор. — Рано или поздно наступает момент, когда приходится столкнуться с опасными вещами. Я тебе больше скажу — чем мощнее ты будешь становиться, тем опаснее будут энергии, с которыми ты будешь работать.

— Почему ты все время думаешь, что я хочу стать великим волшебником, я понять не могу? — спросил я, глядя на мышь в банке, которая устала и прекратила свои бесполезные попытки выбраться.

— Разве нет? — усмехнулся он. — Не обманывай себя, все этого хотят. Только некоторые в этом не признаются, даже сами себе.

В этот момент вернулась Островская, которая положила на стол небольшую книгу в потертом кожаном переплете. Она бережно развернула ее, пролистала несколько пожелтевших от времени страниц и остановилась на одной из них.

— Вот здесь подробно описан ритуал, с которого мы с тобой начнем. Я дам тебе неделю на его подробное изучение, — сказала она и посмотрела на меня. — За это время тебе нужно будет выучить ритуальный узор, общий порядок проведения ритуала и словесную последовательность. Перед этим попробовать пробудить ядро каждого компонента. Я думаю, этому вас Пальчикова учила, это не сложно. Справишься?

— Попробую… — ответил я и посмотрел на банку. — А с мышью что делать?

— На этот раз ничего, — улыбнулась Виктория Артемовна. — Она здесь просто для того, чтобы проверить твою решимость всерьез заняться ритуальным зачарованием. Когда-то может быть момент, что для ритуала тебе придется забрать чью-то жизнь, и ты должен быть к этому готов. Я имею в виду животных, само собой.

— Понятно, — сказал я и с облегчением посмотрел на мышку.

Не то чтобы мне было бы очень сложно ее убить, все-таки я темный маг и мне частенько приходилось заниматься не самыми приятными вещами. Просто конкретно к этой мыши я уже как-то привык за время нашего разговора с Островской.

После того как мы закончили, я еще на час задержался в мастерской, так как мне было интересно чем заняты остальные ребята. Больше всего меня заинтересовала работа Любы Охотниковой. Худенькой блондинки с четвертого курса.

У нее был очень необычный цвет волос — именно белый, без желтоватого оттенка. С учетом того, что к этому всему у нее еще было и белоснежное лицо, с яркими оранжевыми веснушками, ее внешность была необычной и привлекала к себе внимание.

Люба занималась созданием Почтовых Свитков с высокой степенью стабильности. При помощи этих артефактов можно было передавать информацию на расстоянии. Достаточно было написать что-нибудь на одном свитке, как эта же фраза появлялась на другом.