Новгородское вече просуществовало до 1478 года, когда феодальная республика была присоединена к Великому княжеству Московскому.

Тогда крепости пришлось помериться силами не с иноземцами, а со своими же, русскими Иванами. Иваном Васильевичем Третьим «Великим» и Иваном Васильевичем Четвертым «Грозным». Оба Васильича сыграли в жизни Новгорода роль роковую, а в существовании независимой Новгородской республики – катастрофическую.

В 1470 году новгородцы достаточно грубо нарушили условия Яжелбицкого мира с Москвой. Этот договор они вообще не особо жаловали – он сильно подрывал их самостоятельность, в частности, не давал возможности вести независимую внешнюю политику. Итак, в 1470-м, после смерти архиепископа Ионы, новгородцы приняли посланников от Великого княжества Литовского, более того – нового кандидата в архиепископы отправили на утверждение не к московскому митрополиту, а к киевскому, ходившему тогда «под Литвой». Одновременно наметился союз с дряхлеющей, но все еще опасной Ордой. В Москве подобный маневр расценили как «предательство православия», и в 1471 году новгородское войско было разбито на Шелони.

Генеральное сражение решило исход кампании, новгородский посадник Дмитрий Борецкий и многие бояре были казнены, и на семь лет воцарился Коростынский мир, закреплявший положение Новгорода как неотъемлемой части Русской земли, подчиненной Великому князю, но… формально независимой. Дьявол, как говорится, в деталях, и эта «незавершенность», половинчатость договора оставляла пространство для политических интриг. К 1477-му они вылились в раскол – часть бояр, пользуясь поддержкой посадских (то есть налогоплательщиков), требовала безоговорочного присоединения к Москве; другая, большая часть, контролировавшая вече, требовала сохранения статус-кво и отказывалась признавать Ивана III государем. В ходе демократической вечевой дискуссии над сторонниками «промосковской партии» учинили физическую расправу, но те успели отправить Ивану III послов с описанием сложившейся политической ситуации. Иван Васильевич немедленно отправился на усмирение мятежа. Памятуя крах на Шелони, новгородцы выходить из города в чисто поле не стали, а подготовились к осаде и, вдохновляемые небезызвестной Марфой Посадницей (матерью Дмитрия Борецкого), попытались вступить в переговоры. Но Иван III понимал, что время полумер прошло – он и слышать не хотел о сохранении в строптивом городе какого-либо посадника или веча. В осажденном Новгороде начался голод, уцелевшие «промосковские» подняли головы – и в 1478-м горожане сочли за меньшее зло полностью подчиниться Москве.

Иван III не стал учинять массовых казней. Марфу Посадницу постригли в монахини. «Неблагонадежных» бояр расселили из Новгорода по другим русским землям. Вечевой колокол увезли в столицу.

Сто лет спустя четвертый Иван был не столь благодушен. Историки убеждены, что карательный поход на Новгород Грозный устроил, что называется, «на ровном месте», не имея реального повода. Донос некого бродяги Петра о новгородской «измене» был безоснователен и противоречив, и по здравому разумению следовало, конечно, казнить за поклеп самого бродягу, а не тысячи невинных людей. Но… то было время опричнины, было не до здравых разумений. Показательно разорив по пути Клин, Тверь и Торжок (в Твери Малюта Скуратов собственноручно удушил опального митрополита Московского Филиппа II, отказавшегося благословить карательную экспедицию), царское войско подошло к Новгороду. 2 января 1570-го город блокировали стрельцы, 6 января явился сам царь, 8 января, после неудачных попыток местного духовенства решить вопрос дипломатией, начались казни.

До сих пор неизвестно, сколько народу погубили опричники в Новгороде. Цифры из синодиков Грозного – две с лишним тысячи человек – откровенно неполны и занижены, по поздним оценкам, погибли от пяти до пятнадцати тысяч. Массовые казни, совершаемые с чудовищной изобретательностью, разбой и грабежи, а потом еще голод и эпидемия чумы выкосили город – Волхов был буквально запружен телами, говорили современники. Место массовых захоронений поныне носит название Красное Поле – и в данном случае «красное» значит отнюдь не «красивое». По самым смелым оценкам, террор выкосил до половины городского населения…

Неудивительно, что Ивана Грозного очень не любят в Новгороде. То есть большими буквами – ОЧЕНЬ. На памятнике «Тысячелетие России», установленном в 1862 году в кремле, Грозного нет, хотя есть его первая жена Анастасия Захарьина-Юрьева и целых четыре ныне малоизвестных литовских князя – Гедимин, Ольгерд, Витовт и Довмонт.

Коль скоро речь зашла о памятниках… Великий Новгород – это поистине уникальный заповедник средневековой русской архитектуры, недаром его наследие включено в золотой фонд ЮНЕСКО, что называется, в списочном порядке – так и числится: «Исторические памятники Новгорода и окрестностей». Разумеется, с первого взгляда влюбляет в себя кремль – сердце города, а «сердце сердца» – Софийский собор. Преемник Софии Константинопольской, время постройки – 1045–1050 годы, древнейший славянский православный храм на территории нашей страны, с тех пор, как после 1991-го София Киевская осталась на Украине, а София Полоцкая – в Белоруссии. С былинных времен сохранились величественный, массивный объем храма, фрагменты фресок XII века, уникальный памятник художественного литья – парадный вход в собор, Магдебургские врата, очевидно, привезенные новгородцами из Европы в качестве трофея. А еще собор – усыпальница новгородских епископов и архиепископов, многие из которых причислены к лику святых.

На правом берегу Волхова, напротив кремля – Ярославово дворище и Торг. В прошлом – княжеская резиденция, гостиный двор и место собрания «альтернативного веча». Ныне – хорошо сохранившийся уголок старины: семь средневековых храмов на одном пятачке, визуально объединенных построенной у береговой линии аркадой. Она появилась лишь в конце XVIII века, но удачно «вписалась», подчеркнула общность древних церквей. Из приходских храмов Новгорода обязательно нужно увидеть Спаса на Ильине улице (а внутри – уникальные росписи Феофана Грека), древнейшую, XII века храм Петра и Павла на Синичьей горе, его «тезку» – Петра и Павла в Кожевниках, храмы Спаса на Ковалеве и Спаса на Нередице. И это только самое-самое! А новгородские монастыри? В прежние времена город буквально обрастал ими; они, как и в Москве, играли роль сторожей, взявших Новгород в защитное кольцо. Древний Антониев, основанный в самом начале XII века Антонием Римлянином – трехглавый собор этой обители числится среди жемчужин новгородской архитектурной школы; видный Хутынский, где нашел упокоение великий русский поэт Г.Р. Державин; яркий и расписной Вяжищский, что в окрестностях Новгорода… А как не упомянуть еще одно архитектурное сокровище – Юрьев монастырь, на южной окраине города? Георгиевский собор XII века, тоже трехглавый – одна из вершин архитектуры не только местной, но и общерусской. Без упоминания этого грандиозного сооружения не обходится ни один обзор древнего нашего зодчества! А раз уж прибыли в Юрьев – грех не заехать и в соседние Витославицы, посетить один из лучших в России музеев деревянного зодчества, увидеть непарадную, сельскую сторону жизни Новгородской земли… Нет, решительно, Новгород – не из тех городов, в которые можно «заглянуть ненадолго». Столицу Русского Севера нужно постигать неспешно, в ритме жизни средневекового города, и вдумчиво, как опытный исследователь.

И оторопь берет, когда понимаешь, что этого – если не всего, то очень, очень многого могло не быть! Что Великая Отечественная война, гитлеровская оккупация и хищническое разграбление города захватчиками едва не лишило Россию и мир бесценной сокровищницы средневекового искусства. Расхищены были коллекции городского музея; вражеские артиллеристы прицельно обстреливали кремль, «спортивно» целясь в золотой купол Софийского собора. В кошмарных руинах лежали Спас на Нередице, Спас на Ковалеве, Никола на Липне и Хутынский монастырь. В разбитых снарядами храмах гибло мировое достояние – бесценные фрески… Отступая из Новгорода в январе 1944-го, фашисты вывозили все, что могли и сжигали то, что не вывозилось. Освободители пришли на дымящиеся развалины…

Юрьев монастырь

…Не все военные раны удалось залечить Новгороду. Что-то погибло безвозвратно, что-то можно было восстановить, да не дошли руки, не хватило денег (или желания, если говорить о новейшем времени, когда деньги есть, да всё как-то не на то). Но главное восстановлено, и это – результат титанического подвига советских реставраторов, архитекторов, искусствоведов. Старинные постройки собирали буквально по камешкам, росписи, какие могли – по лоскуткам краски. Отдадим дань уважения этим великим труженикам, сделавшим немыслимо великое дело – возродившим к жизни историю так, что нам, потомкам, кажется, будто никогда ее и не разрушали…