– А я чего-то не пойму. Что за убожество ты на себя нацепила? И ты в таком виде собралась идти в танцевальную студию? – удивленно и негодующе воскликнула Вероника.

– Вот еще! Что я, дура, что ли?! – возмутилась в ответ Марина. – Это мой балбес виноват. За полчаса до того, как нужно было отправляться за Алькой в студию, мой благоверный позвонил и сказал, что сам ее забрать не может, хотя мы еще вчера об этом договаривались. Вот и пришлось нацепить на себя то, что под руки попалось, и мчаться сюда. Я поэтому на улице и жду дочу с уроков! Не хочу в таком виде в «Колибри» рисоваться.

– Да уж, я тебя понимаю! За полчаса я бы даже не решила, какие трусики надеть, хотя даже если бы их никому показывать не собиралась! – сочувственно произнесла блондинка. – И кстати, вот тебе и еще одно преимущество «кошелька с ушками»: он бы меня вместо себя точно никуда бы не отправил. Водителя бы своего послал.

– Ну до собственного водителя мой пока не дорос, – фыркнула в ответ Марина.

– Кстати, о водителях. Смотри, вон придурок на «Фольксвагене» только вчера, наверное, права купил! – расхохоталась Ника, показывая куда-то за спину подруги.

Марина обернулась и не сразу поняла, про кого именно говорит Вероника, поскольку никаких «Фольксвагенов» в обозримом пространстве не наблюдалось. Улица была не слишком загружена автомобилями, и дорогу было хорошо видно почти на пару кварталов, но указанной Никой машины там не было. Марина уже собралась повернуться обратно и спросить, где «Фольксваген», а затем заметила, как багажник этой машины торчит из парковочной линии на полметра на свободную полосу.

– И чего такого? – пожала плечами Марина. – Ну припарковался хреново. Может, торопится, а может, слишком крутым себя считает, чтобы нормально парковаться. Или места просто нет. Я тут полчаса кругами каталась, прежде чем нашла, где машинку поставить.

– Да как он припарковался – ерунда! – рассмеялась в ответ Ника. – Ты бы видела, как он по дороге ехал! Ей-богу, словно первый раз за руль сел!

– Да и черт с ним! – махнула рукой Марина, которая вдруг вспомнила о холодном ветре и едва не начала стучать зубами от озноба. – Ты куда топаешь-то? Может, в машинку ко мне сядем, раз уж похвасталась обновкой?

– Не, чего мне в твоей тачке делать? Что я там не видела? – поморщилась блондинка. – Я сейчас на маникюр иду к Анжеле. Она меня лично примет после работы. Вот в том доме живет. – Вероника показала рукой через дорогу. – Я, когда час назад сюда приехала, тоже парковочного места не нашла. Тогда вообще битком было. Пришлось тачку за углом оставить, а сейчас перегонять не хочу. Быстрее будет пешком до Анжелы дойти. Так что, забирайся в свой шарабан, а я пошла на ноготки, красоту наводить!..

Вероника изобразила воздушный поцелуй в качестве знака прощания с подругой и пошла через улицу наискосок от пешеходного перехода. Водители пары машин, которым она своим демаршем помешала двигаться, посигналили ей, но притормозили, пропуская. Один из водителей даже не поленился опустить стекло и ласково обозвать блондинку «дурой крашеной». Та в ответ только показала «фак» и уже через минуту скрылась из вида во дворе девятиэтажки. И едва Марина оторвала от нее взгляд, как увидела у дороги Алину, выискивающую знакомую машину.

– Доча-а-а! – крикнула женщина, перекрывая свист ветра, и помахала над головой рукой. – Я здесь! Иди сюда.

– А что папа не приехал? – громко поинтересовалась Алина через дорогу.

– Балбес твой папа! – буркнула себе под нос Марина, а дочери ответила: – Работает папа. Дела у него срочные оказались. И давай не будем орать через дорогу, как в деревне. Переходи ко мне, и поедем домой. А то холодно на улице!

И пока мама с дочкой перекрикивались, никто из них не обратил внимания, как «Фольксваген», стоявший криво на парковке, выполз на дорогу. Несколько секунд машина еле двигалась по улице, а затем резко ускорилась, словно ей дали пинка. И оказалась перед пешеходным переходом ровно в тот момент, когда Алина дошла до его середины. Марина, увидев, что машина не сбавляет скорости, закричала дочке, требуя остановится. Та и застыла посередине дороги, удивленно глядя на маму. И ни Марина, ни Алина даже понять ничего не успели, когда уже через секунду «Фольксваген», не снижая скорости, сбил девочку, как кеглю.

Алину подбросило в воздух, и она отлетела от удара метров на десять в том направлении, куда двигалась машина с тонированными намертво стеклами. Девочка в полете перевернулась набок и жестко ударилась об асфальт, а затем еще и покатилась по нему, как тряпичная кукла. Кто-то закричал на противоположной от Марины стороне улицы, а сама она застыла от ужаса, не в силах ни сдвинутся с места, ни произнести ни звука. Женщина увидела, как какой-то мужчина побежал на помощь, и лишь позже она сообразила, что «Фольксваген» даже остановился не сразу после аварии, а водитель даже не вышел из машины, чтобы проверить, жив ли сбитый им ребенок…

Гуров стоял в комнате для наблюдения и через зеркало Гезелла смотрел на Максима Ненашева, расположившегося в помещения для допроса. Парень за те месяцы, которые провел в СИЗО, здорово сдал и постарел, и теперь выглядел не на свои восемнадцать с хвостиком, а почти вдвое старше. Даже взгляд у парня изменился. Если раньше из него во все стороны сквозило собственное превосходство и всезнание, то теперь в глазах Максима читалась усталость и даже какая-то внезапно приобретенная мудрость. Лишь одно в его взгляде не изменилось: молодой человек по-прежнему верил в себя и в какую-то ему одному понятную справедливость. И сыщик хмыкнул, словно так и предполагал, что пребывание в СИЗО не сломает этого парня. И Гуров продолжал с любопытством рассматривать Ненашева, прежде чем отправиться на разговор с ним, возможно, последний в жизни, и вспоминал все, что привело парня в полицию и стало предтечей сегодняшнего дня.