– А чего? Хочешь поскорей от меня сбежать? – хмыкнул он.

– Я хочу скорее обнять подушку.

– Ммммм. А меня обнять не хочешь?

При других обстоятельствах я бы сдерзнула или попросту ответила отказом. Но сейчас мне было совсем не уютно с ним вдвоем, ночью, в его машине, в состоянии нестояния. Я себя ощущала просто какой-то ватой.

– Кирилл, я хочу спать. Отвези меня, пожалуйста, домой.

– Да отвезу я тебя, не переживай. Уже по твоей улице едим.

Через минуту мы остановились и я почувствовала его дыхание на своей шеи.

– Просто отстегиваю тебя, – объяснил Кирилл и ремень щелкнул.

А затем я почувствовала его язык у себя во рту и горячую руку под топиком. Он опустил спинку сидения и повалился на меня сверху. Я ничего не могла поделать. Как не пыталась скинуть его с себя, сил не хватало. Его наглые руки тем временем добрались до моей груди, он жадно стал наминать каждую по очереди.

– Тебе нравится? – противно прошептал он мне на ухо, высунув язык из моего рта.

Я промычала, чтобы он отстал и дал мне выйти.

– Да чего ты дергаешься, классно же. Тебе понравится. Хочешь я достану его? Ты когда-нибудь трогала мужской член? Давай,

Хотя бы из интереса потрогай его. Я тебе ничего не сделаю, пока ты сама не захочешь, но уверен ты захочешь большего. Ща.

Я услышала, как расстегнулась ширинка. Кирилл слегка поднатужился, видимо стягивая с себя штаны, после чего схватил мою ладонь и потянул вниз. Я приготовилась, но ничего не произошло. Точнее произошло неожиданное. Дверь машина распахнулась и какая-то неведомая сила стянулась парня с меня. Затем я услышала тумаки и голос отчима:

– Ты что, сопля малолетняя, берега попутал?!

– Она сама хотела… – вместе со слюнями или кровь выплюнул Кирилл.

– Маме своей сказки эти рассказывать будешь, гнида. Я стоял во дворе и все слышал. Она не хотела тебя, сопля ты вонючая.

Отчим ударил его еще несколько раз. Затем на пару мгновений все стихло. Я так и лежала, упав на спинку сидения. Моя голова смотрела в противоположном от улицы направлении и я всеми силами старалась не дать глазам сомкнуться. Потом я снова услышала голос отчима, но с этого момента мне стало казаться, что это все всего лишь сон.

–Набралась… – вздохнул он надо мной, очевидно почувствовав запах спиртного. – Татьяна, ты слышешь меня? Идти можешь?

Мне хотелось сказать ему, чтобы не мешал мне спать. В глазах стало совсем темно: мои веки все же захлопнулись. Я еще помнила свою недавнюю злость к отчиму, но теперь ее почему-то перекрывало чувство неописуемой благорадности. Ах, да. В моем сне он ведь спас меня от прыщавого парня со слюнами по уголкам рта. Он меня все таки поцеловал… какая мерзость. Приснится же такое…

–Да она и слова связать не можешь. Как же ты решил, что моя дочь хочет тебя. Застегни ширинку, слюнтяй. За такой поступок ты не имеешь права называть не то что мужчиной, тебя человеком назвать нельзя.

Так ему, – подумала я, – молодец, дядя Леша, все правильно сказал! И надавал ему по роже хоошо!

Он аккуратно приподнял меня с сидения и наудивление в его сильных руках я почувствовала себя уютнее. Все-таки у мамы были основания выйти за него замуж, хоть он и тупица. Тело у него было что надо. Самое то, чтобы строить дом. Который он кстати и строил собственноручно для нашей семьи на втором участке. И руки у него росли откуда надо. Да и пахло от него приятно… чем-то таким, что я могла описать лишь одним словом – безопастность.

Я обхватила его обееми руками за шею и прижалась головой к груди.

– Катись от сюда и чтобы я тебя больше не видел рядом со своей дочерью, – голос отчима был очень сердитым и излучал угрозу, но я чувствовала и понимала, что ко мне эта угроза не имеет отношения. И то что он назвал меня своей дочерью сладким теплом разлилось по моему сердцу. Дядя Леша называл меня так в очень редких случаях. Наверное, всего пару раз за все время. Тогда мне это очень коробило слух, а теперь прозвучало более чем приятно.

Мы вошли в дом и отчим тихонько прошептал мне на ухо:

– Все спят. Кристина сегодня с мамой, но ты все ровно постарайся не шуметь, если вдруг станет плохо. Я принесу тебе воду и тазик, на всякий случай.

По запаху своих ванильных духов я поняла, что мы вошли в мою комнату. Отчим склонился и положил меня на кровать, но мне почему-то совсем не хотелось его отпускать. Я почувствовала горечь и разочарование от того, что меня оторвали от его крепкой и теплой груди. Он попытался разорвать мои руки, но я вцепилась в него что есть силы. Тогда дядя Леша начал разжимать каждый мой пальчик по отдельности, да с таким трепетом, будто боялся их разбудить.