Карина отстраняется победно улыбаясь, а меня к месту прибивает. На голову словно ушат холодной воды выливается. Телефон в руке продолжает звонить, но я не в состоянии ответить, потому что внутри закручивается тихая злость.

Мой убийственный взгляд должно быть слишком красноречив, потому что ажиотаж Карины малость спадает.

– И не смотри так на меня, – шипит, складывая руки на груди, – Я просто взяла и решила твою задачку со звездочкой. Иногда нужно сделать первый шаг самой. Вот и делай!

Алиса

Сердце гулко грохочет в ушах и рвет грудную клетку. Только этого мне не хватало!

Чёрт, чёрт!

Звонок прекращается, и на телефон падает входящее сообщение:

«Я приехал. Выходи».

– Я убью тебя! – обещаю Карине, спрыгивая с барного стула и направляясь к выходу.

К ногам словно гири двадцатикилограммовые прицепили. Пока иду, пол под ногами натурально шатается.

Как же стыдно, Боже! Надеюсь, Миша хотя бы чувствует себя не очень плохо, потому что вытащить его больного из кровати это уже совсем.

Чувство вины подгоняет передвигать ногами быстрее. Уже представляю, как он будет «рад». Естественно, прикидываться пьяной я не намерена. Может, кто—то и прибегает к подобным дешевым уловкам, но точно не я.

Толкнув стеклянные двери, выскакиваю на улицу. Телефон снова разражается звонком, но почти сразу перестаёт звонить. Оборачиваюсь и замечаю чуть поодаль справа знакомый кроссовер.

Миша стоит около него и смотрит на меня исподлобья. Злой…

Конечно, злой. Я бы тоже не извергала положительные эмоции, если бы меня больную из постели подняли.

Чувствуя, как внутри всё сжимается, спускаюсь к нему навстречу. Щеки горят, и во второй раз за день появляется желание провалиться сквозь землю.

Подхожу к нему и открываю рот, чтобы с ходу начать с извинений, но Миша опережает меня.

– Я так и думал.

– Что? – оступаюсь о его холодный тон, которым он никогда до этого со мной не говорил.

Его разочарованный взгляд, как лезвие холодного оружия, проникает под кожу.

– Миш, прости пожалуйста, – тушуюсь, потому что он относится к тем людям, которых мне никогда не хотелось бы разочаровывать, – это ужасно, но…

– Алис, я заебался, – припечатывает внезапно так, что слова мои повисают в воздухе. Стиснув зубы, отходит на шаг, проходится нервно пятерней по волосам, а потом оборачивается, – Так и знал, что случившееся утром не пройдет просто так. Но раз уж ты опустилась до подобных манипуляций давай раз и навсегда поставим точку.

– Я не …

– Хватит! – рявкает устало, а по мне этот его тон, как удар батогом проходится. – Хватит смотреть на меня этим своим взглядом, Алиска. Я прошу тебя. Я не могу так больше. Я знаю, что у тебя чувства, помню. Мелкая, я тоже тебя люблю. Но люблю не так, как ты хочешь. И никогда этого не будет, к каким бы уловкам ты не прибегала.

Замедленно моргаю, чувствуя, как к горлу поднимается тягучий и липкий ком, а грудь спазмирует.

– Миш, я не…, – шепчу, но он взмахивает рукой.

– Пойми пожалуйста, мне эта игра в прятки с тобой уже вот здесь сидит, – проводит ребром ладони по горлу, – я блядь даже с девушкой своей не могу к Оле приехать, лишь бы твои чувства не задеть, понимаешь? И я стараюсь. Я реально стараюсь, чтобы оградить тебя, а ты какого—то черта опускаешься до того, чтобы прикидываться пьяной. Это уже ни в какие ворота, Алиса. Зная, что я херово себя чувствую, творишь такую дичь.

Грудь раздирает с такой силой, словно оттуда пытается вырваться раненый зверь. Пытаюсь дышать, но от того каким ничтожеством снова себя чувствую, у меня получается плохо.

Неужели он правда решил, что я сделала это намеренно? Зная меня, мог подумать, что я совершила бы такой глупый необдуманный поступок!?

Сократив между нами расстояние, Миша внезапно обхватывает меня за плечи и мне приходится запрокинуть назад голову, чтобы видеть его. Гнев из него прямо толчками вылетает. Скулы заострились, в глазах смесь из жалости, боли, злости, недовольства и раздражения. И каждая из этих эмоций проходится по мне асфальтоукладчиком.

– Алиса, пожалуйста, услышь меня, – чеканит, сжимая мои плечи и удерживая мой взгляд. Так обычно с детьми беседуют, когда пытаются воспитывать. Ловят взгляд и говорят серьезным тоном, ведь другого они не поймут в силу возраста, – у меня есть девушка. Настя. Ты её видела. У нас всё серьезно, и скоро я привезу её знакомиться с остальными. Прошу тебя вести себя, как взрослый человек и наконец понять, что между мной и тобой ничего быть не может. Я подгузники тебе менял, кормил тебя с ложки и на горшок сажал. У меня нет к тебе ничего из того, чего тебе так хочется. Я не хочу, чтобы ты считала меня врагом, потому что это не так. Но и вот такого как сегодня я не позволю. Ты перешла все границы, – он закашливается, а я резко отшагиваю назад.