Шрифт:
С самооценкой и вправду все плохо. Если я так каждому, кто заступится, буду давать направо и налево…
– Ками? – Женя обхватывает мое лицо рукой, сдавливая скулы. – Все хорошо?
Он не двигается, словно дает привыкнуть к своему размеру и этой чрезмерной наполненности.
Все не просто хорошо – все офигенно. Я бы даже сказала, идеально, будь это мой постоянный партнер.
Киваю и расслабляюсь. В то же мгновение ловлю от Тоника упругий толчок и не могу сдержать протяжного стона. Как же это приятно, боже…
В какой-то момент до затуманенного желанием мозга доходит, что я не одна подвываю – Симон вторит. Это очень ржачно со стороны. Мы с Тоником смеемся, и он, схватив подушку с дивана, пуляет ею в кота. Тот недовольно фырчит и уходит.
Без остатка растворяюсь в новых для себя ощущениях. Это что-то запредельное. Теперь понятно, почему девчонки теряют голову от парней, режут из-за них вены, выкидываются из окон и сходят с ума от ревности. На такой «наркотик» подсаживаешься моментально.
Женя ритмично двигается, задевая какие-то чувствительные точки. Кажется, я медленно теряю рассудок и вот-вот слечу с катушек от невозможного удовольствия. Когда наступает его пик, изнутри словно рвет на кусочки и душа отделяется от тела. Я и в реальности, и одновременно непонятно где, где-то в другом измерении. Это самое лучшее, что происходило со мной за последнее время, а может, вообще за всю жизнь.
– Ками, – долетает словно издалека голос Евгения, и я различаю его учащенное, тяжелое дыхание.
В промежности пульсирует, сердце бьется как сумасшедшее.
– Ты как? – Он целует в висок и вглядывается в меня.
– Восхитительно, – шепчу. – Потрясающе… – не скуплюсь на эмоции.
– Сейчас презерватив сменю и повторим. Сзади ты хотела?
– По-всякому. Если будет так же классно, как только что, можешь делать это со мной всю ночь…
Женя смеется. Наклонившись к лицу, он убирает влажную прядь волос мне за ухо и выдыхает прямо в рот:
– Опасное предложение, Ками. Коту и тебе можем голос так сорвать. Кстати, это точно кот? Больше на собаку похож.
Он слегка прикусывает мою губу, снова заигрывая и распаляя.
– Отчасти так и есть. Я забрала его из приюта. Приехала выбрать собачку, а там он сидит… Я же говорила, что Симон немного странноватый: он вырос среди собак.
Матрас пружинит, Евгений поднимается с кровати и идет в ванную сменить презерватив. Возвращается через пару минут.
– Сюрприз этого вечера, – кивает на пятно подо мной. – Презерватив тоже был в крови.
Хочется сгореть от стыда. Впрочем, краснеть надо Костику, а не мне. Со мной, как оказалось, все более чем в порядке. Умирать от желания и кончать, теряя связь с реальностью, вполне умею и никакая не дефектная. Но немного неприличная, не без этого.
Замутить с барменом из ресторана и дать ему через час после знакомства – явно тянет на безумие с моей стороны. Зато как же это было приятно, крышесносно и незабываемо… Бабочки и светлячки никак не хотят расходиться – требуют немедленного продолжения.
– На живот ложись, – командует Тоник.
Снова прихожу в трепет, как и скопище живности у меня внутри, и предвкушаю, что сейчас переживу те же самые ощущения, что и пять минут назад.
В этот раз эмоции куда сильнее, они словно идут по нарастающей. Возможно, завтра придется отменить все дела: не уверена, что смогу после этого стоять на ногах. Да и вообще шевелить губами, зацелованными Джин-тоником.
7 глава
Наутро просыпаюсь в своей постели одна, и первое, что чувствую, – дискомфорт между ног. Немного болит голова. Ну и губы будто не мои. Да, впрочем, как и я вся. Половина светлячков и бабочек валяются бездыханными, сердце уже никто не рисует.
Отходняк накрывает жесткий. Но буквально в первые минут десять, пока осознаю масштаб случившегося. Потом срабатывает будильник и включается моя повышенная ответственность. Планы на эту жизнь сами себя не осуществят, и какой-то смазливый парень с обворожительными глазами им явно не помешает.
Я, конечно, та еще дуреха – переспать с первым встречным. Не те памятки читала. Медведей в столице нет, а вот такие ситуации… Как выходить из них с достоинством?
Когда встаю с кровати, взгляд натыкается на засохшее пятно крови. Проклятая мысль, что я бы сейчас не раздумывая все повторила, ошпаривает кипятком, и часть светлячков оживает. Тут же их «обесточиваю», сгребая постель и отправляя ее в стиральную машину, а себя – прямиком в холодный душ.
Освежившись, иду на кухню и делаю большую кружку кофе. Симон запрыгивает на стул и смотрит на меня с осуждением и недовольством. Говорить он не умеет, и это к счастью, потому что нетрудно представить его отповедь. Мало того что привела какого-то незнакомца, так он еще и подушками швырял в моего любимца, а я не заступилась.
Отвернись, – командую, но Симон даже не думает слушаться.
Сверкает такими же зелеными глазами, как у меня, и осуждения в них будто становится еще больше.