И демон торжествующе посмотрел на майора, ожидая увидеть восхищение и ужас в его глазах. Он этого не дождался, а лицо опера выражало полнейшее недоумение. Леха отрицательно помотал головой. Он такого царя не знал, и откровенно говоря, не знал даже, для чего ему о нем знать надо было.

– Да как же тяжко с тобой, – вздохнул демон. – Сейчас я тебе аналогии полегче подберу. Представь себе Ивана Грозного, Лаврентия Палыча и Влада Цепеша в одном лице. Представил?

– Почти, – признался Лёха. – А Влад Цепеш – это кто?

– Hijo de la chingada! Idiota de los cojones. Hijo de mil putas. La mierda del toro. Un burro sabe mas que tu! – Левиафан от чувств перешел на испанский, и начал бегать по кабинету, вздымая руки. Впрочем, он вскоре успокоился и сел в свое кресло.

– Это прообраз графа Дракулы. Господарь Валахии, прославившийся своей беспримерной жесткостью, – ответил он абсолютно спокойно, и даже как-то буднично. – Теперь представил?

– Теперь представил, – сказал Лёха.

– И умножь на сто! – припечатал Левиафан.

– А, так это почти как зам начальника главка, только в хорошем настроении, – успокоился майор. – Ну, так бы сразу и сказал. А то ты каких-то давно умерших людей приплетаешь с именами, которые я даже выговорить не могу.

– Porca madonna mia, – обреченно произнес демон. – Да за что мне это? Ладно, тебя к переброске готовить надо. Свободен, майор! – его глаза внезапно сверкнули и приняли размер суповой тарелки. И это было последним, что Лёха видел в этом кабинете.

Почему в этом? Да потому, что он оказался в полутемном помещении, где даже окна не было с красивыми видами. Судя по всему, это был подвал. Покрашенные масляной краской стены, стеллажи, уходящие в бесконечность, письменный стол с доисторическим ламповым монитором и мрачный тип с зеленой мордой, рожками и пятачком, не оставляли сомнений в том, что это склад материальных ценностей. Почти как оружейка в родном отделе. А мрачный тип – местный каптёр, получить с которого хоть что-то полезное будет подвигом, сравнимым с покорением Эвереста. Голым, в одиночку и без альпинистского снаряжения.

– Кто такой? Почему не знаю? Чё тут забыл? – доброжелательно поинтересовался каптёр, капая с клыков слюной, которая шипела на полу, разъедая дешевый линолеум. – Если появился тут без допуска, я твоей пропитой печенью Цербера накормлю. Понял, чучело безрогое?

– На себя посмотри! – возмутился Лёха. – И есть у меня допуск, я только что контракт подписал.

– А, новый терпила! – понимающе протянул каптёр.

– Кто терпила? – возмутился майор. – Я терпила?

– Ну, не я же! – развел руками бес. – Ты контракт подписал? Подписал! Значит терпила. Нормальные опера сейчас на Мальдивах с двумя разноцветными телками кувыркаются, причем все трое пьяные и обнюханные вдрабадан. И как тебя угораздило-то, касатик?

– Да, так получилось, – со свистом втянул в себя воздух Лёха. – Набор счастливых случайностей.

– Ладно, говори, чего тебе надо? – спросил каптёр.

– Да я и сам не знаю, – честно признался Лёха. – Я тут подрядился за неделю стыренный у местного начальства жезл найти. Как же его зовут? Вельзевул, вот!

Лёха растерянно огляделся. Каптёр куда-то исчез. Но Лёха уже был опытным, и подошел к столу, под которым ожидаемо и нашел кладовщика, трясущегося, как осиновый лист.

– Вылезай! – сказал ему Лёха.

– Ты совсем дурак? – поинтересовался каптёр. – Ты зачем высокое руководство всуе поминаешь? Оно же нас слышит.

– А как я его жезл буду искать, если его поминать нельзя? – удивился Лёха.

– Да откуда я знаю? – удивился каптёр, вылезая из-под стола и отряхивая пыльные коленки. – Ты у нас тут опер или я?

– Да мне вообще-то его опросить надо, Вельзевула вашего! Таков порядок! – заявил Лёха. – Да где ты опять? Вот пропасть! Вылезай, давай!

– Не вылезу! – упрямо заявил каптёр, сменивший зеленый цвет кожи на бледно-голубой. – Ты психбольной, я тебя боюсь.

– Ладно, вылезай, я не буду больше, обещаю, – поклялся Лёха.

Каптёр вылез, вновь отряхнул колени и вопросительно уставился на Петрова.

– Ну? – с недоумением сказал он.

– Что ну? – спросил майор.

– Ладонь давай! Да не эту, дубина, левую! Правая – это у конкурентов!

Леха механически протянул бесу левую ладонь, над которой тот провел рукой, после чего на ней появилась адская пентаграмма, которая вспыхнула малиновым цветом и пропала, оставив после себя только легкий зуд.

– Это что такое? – удивился Лёха.

– Адская метка, – пояснил каптёр. – Ксива, если, по-вашему.

– Удобно, – восхитился Петров. – И не потеряешь.

– Да, – подтвердил каптёр, – хорошо в техотделе придумали. Эту форму ввели, когда предыдущие корки вконец замучились менять. То в желудочном соке растворяются, то в пламени напалма сгорают, одна морока с ними была. А тут, даже если от трупа одна кость осталась, опознание элементарно проводится. Очень удобно!

– От трупа? – изумился Лёха. – У вас тут что, сотрудники при исполнении гибнут?