– Наверное, – неуверенно сказала Марина, опустив глаза. Она сидела рядом с отцом, напротив сидели я с мамой.

– Нет, так не пойдет. Ты будешь уверенна в себе, если не будешь лениться. – Он говорил убежденно, потому глаза сестры переместились на лицо отца.

– Хорошо. – Марина улыбнулась, выпрямив спину, как бы показывая уверенность.

– Вот это другой настрой.

– Представляйте, я потеряла сережки, – начала мама. – Мне их подарила сестра, а пропажу заметила только сегодня, когда искала их для прогулки. Как так вышло? – непонимающе спросила она, скорее себя, нежели остальных членов семьи.

– Найдутся, – сказал отец.

– Ага, как же! Я их всегда держала в шкафу на третьей полке, а теперь они пропали.

– Ты смотрела в других местах? – поинтересовалась Марина.

– Пересмотрела все полки, и ничего! – Мама покачала головой. – Бывают же потери.

– На выходных поищем вместе, да Максим? – спросил отец.

– Конечно! – с энтузиазмом заявил я.

– Это хорошо. Если ты их не потеряла на улице, то они точно где-то дома лежат, – заверил отец.

– Где-то, – повторила мама. – А должны лежать на полке, больше я их никуда не кладу. – Она кинула взгляд на Марину. – Ты их не брала?

– Зачем они мне? – с непониманием спросила сестра. – Я такие не ношу, и не буду.

– Кто тебя знает?

– Давайте, не будем ссориться, – успокоил отец. – Марина, ты не брала сережки?

– Неа.

– Значит, они дома, – заключил отец.

Мы посидели в тишине пару минут, прежде чем я вспомнил свою проблему за день. Мне сразу стало обидно, что я вспомнил ее.

– У меня сломалась машинка на пульте управления. – Я посмотрел на отца, ища поддержки, которую он всегда выказывал на семейном ужине, да и в других ситуациях тоже. Он умел находить правильные слова, которые помогали.

Помню, когда я упал с велосипеда, то разодрал коленку, кровь, боль, слезы и все такое. Все то, что преследует ребенка, который падал не только с велосипеда, но и на роликах, самокатах и так далее. Когда я вернулся с кровоточащим коленом, меня встретил отец. Он не начал меня жалеть или сюсюкаться. Вместо этого, он отвел меня на кухню, взял зеленку, перекись водорода и ватку, после продезинфицировал рану и нанес зеленку. «Больно?», – спросил он. Я кивнул, и тогда он сказал слова, которые я запомнил на всю жизнь. «Плакать не вредно, главное не бездействовать. Выпустил эмоции – хорошо, но дальше нужно позаботиться о себе. Тебе пока семь, а помогать себе можно и в таком возрасте».

– Как сломалась? Тебе же ее недавно купили! – вступила мама, смотря на меня, как на злодея из мультфильмов «Диснея». – Нужно ценить подаренные вещи!

– Саш, не надо, я решу все сам. – Устоявшее правило жизни отца.

– А как по-другому, Сень? Он не ценит, что имеет.

Я готовился к продолжительной лекции, о том, что следует относиться к вещам бережнее, но отец остановил не начавшийся водопад слов:

– Научится. А сейчас не время раздувать из мухи слона. Мы, ведь еще не знаем, по какой причине сломана машина. – Отец обратился ко мне. – Может батарейки стоит поменять? – предположил он. – Или сломана какая-то важная часть?

– Я не знаю, – растерянно сказал я. – Хотел с тобой поговорить об этом.

– Поговорим после ужина, покажешь мне потом машинку.

Мы поболтали о других новостях, пока все доедали картофельное пюре с котлетами.

Все началось этой ночью, после того, как отец разобрался в поломке машинки с помощью замены батареек. Я видел темноту, я шагал по ней, не зная куда двигаюсь. Самое страшное, что я слышал голоса, они звучали знакомо, но не хотели, чтобы я понял, кому они принадлежат. Имена не собиралась просветляться в голове, потому мне оставалось слушать чей-то шепот.

В конце «тоннеля» – назовем это так – возникла искра, словно кто-то пытался зажечь спичку, но ветер не позволял разводить огонь или вовсе ненавидел курильщиков. В эту секунду горящей искры, я увидел широкую грудь синего цвета, болезненного вида. Появилась вторая вспышка и я, к своему несчастью, разглядел физиономию этого «нечто». Длинный нос, кривые желтые зубы с бивнями на нижней челюсти и выкаченные глаза, похожие на стеклянные шары, которые нужно потрясти, и тогда пойдет снег. Белки тускло красные, мертвые. Я хотел развернуться, но не мог. Ноги взяли свой курс (или исполняли его приказ), я двигался к монстру с тускло красными глазами.

Пытаясь вернуть контроль над собственными ногами, я начал слышать отдаленный плач. Плач ребенка, который сломал любимую игрушку или потерял ее, не имея шанса на возвращение. Кто-то хныкал, чем напоминал капающие капли с края крыши. Кап, пауза, кап, пауза, кап…

«Кто-то плачет», – подумал я, отводя взгляд от красных глаз монстра, но не преуспел в деле. Его взгляд привлекал меня куда больше любой машинки на пульте управления. Желтые зубы сверкали, вспышки искр то появлялись, то пропадали. По щекам текли слезы, мне было страшно, как никогда раньше. Я, словно прочувствовал переживания плачущего ребенка.