Боксером я был мягко говоря посредственным, замахнуться ножкой стула — просто не видел куда. А вот вцепиться руками-ногами в свою жертву и взять на удушающий можно даже с головокружением и закрытыми глазами. А когда придет время, Мун Джин опять схватит меня за шкирку, словно котенка, и потащит дальше по коридору.

Противник у меня оказался довольно юркий, схожей со мной комплекции. Едва он почувствовал на своих плечах груз — тут же попытался рвануть в сторону, а потом перебросить меня через плечо вперед, приложив спиной о бетонный пол, но я сумел удержаться. Вспоминая те три занятия по борьбе, которые у меня был в учебке, я замкнул руки на горле противника, перехватил локоть, а одной ногой постарался обвить колено противника, чтобы лишить его равновесия и оформить ему переднюю подножку. Главное сориентироваться в пространстве и правильно упасть…

Мой вестибулярный аппарат и чувство равновесия меня все же подвели. Голова шла кругом, так что вместо того, чтобы впечатать противника грудью в пол, мы оба приземлились на мое плечо. От удара у меня вышибло дух, а руки расцепились сами собой, что дало китайцу время вывернуться, и уже он потянулся к моему горлу и лицу.

Я пару раз бесполезно клацнул зубами, пытаясь ухватить китайца за пальцы, при этом жмурясь и пытаясь разглядеть, что вообще делает мой противник, но в этот момент ощутил острую боль от удара в левом боку и животе, совсем как в день налета на квартиру. А потом еще и еще. Каждое последующее движение бандита триады выбивало из меня хриплый стон.

— Ён Сок! — взревел Мун Джин.

Я почувствовал, как китайца с меня сдергивают, после чего закричал уже Мун Джин. Закричал дико, как раненый зверь. А после — я услышал хруст, который слышать мне точно никогда бы не захотелось. Так ломаются человеческие кости, вот только это был не нос и не рука. Да и получая перелом, люди обычно кричат… А тут — звук падающего на пол тела, а потом только тишина и тихая ругань Мун Джина.

— Что такое? — вяло спросил я, поднимаясь на локте и всматриваясь в силуэт здоровяка, который сейчас держался ладонью за лицо.

— Твою мать… — прохрипел Мун Джин, продолжая тащить меня за руку. — Мой глаз. Этот ублюдок ударил меня шилом в глаз!

— Правый или левый? — зачем-то спросил я.

— Да они одинаковые!

— Правый скорее всего ведущий… — продолжал я бормотать, едва переставляя ноги и продвигаясь вслед за здоровяком по узкому тюремному коридору. Их специально делали таким, чтобы всего пара-тройка надзирателей со штурмовыми щитами и электродубинками могли сдержать целую толпу. — Если потерял ведущий глаз, то будет тяжелее…

— Левый… — наконец-то после долгой паузы пробормотал Мун Джин.

— Вот видишь, повезло, — хмыкнул я, после чего мои ноги подкосились, а сам я едва не рухнул на пол.

Я толком ничего не видел. Мои очки остались у входа в библиотеку, хотя я был уверен, что в организовавшейся суматохе, следуя закону подлости, от них в принципе мало что осталось. Мун Джин теперь тоже был наполовину слепой, плюс глаза до сих пор слезились от едкого химического дыма, который напустили в библиотеку китайцы, а горло рвало тысячей острых иголок. Но мы все еще были живы.

— Твою мать… — опять выругался Мун Джин. — Ён Сок! Ты чего молчал?!

Я почувствовал, как меня аккуратно усаживают у стены, а после — треск ткани и то, как тяжелая лапа Мун Джина прижимается к моему корпусу. Очередная вспышка боли выбила из меня слезу, едва не лишив сознания.

— Да у тебя вместо пуза решето… — пробормотал мужчина. — Так, подложи ткань, я тебя сейчас животом на плечо закину и побежим. Держись за мою спину, понял?

— Угу… — вяло кивнул я, глядя на размытый силуэт перед глазами.

Даже со своим минус семь и обожженной химией роговицей я видел, что все лицо здоровяка было залито кровью. Но в отличие от меня, из всех схваток Мун Джин вышел безусловным победителем, а что он сделал с парнем, который лишил его глаза… Я не хотел знать ответа на этот вопрос.

— Эй! Кан Ён Сок! Не отключайся, слышишь? Ён Сок! Ён Сок!..

Какая-то невероятная усталость и апатия навалились на меня и лишили всякой воли к сопротивлению. Зачем? Для чего? Может, хватит? И так мою жизнь нельзя было назвать легкой и приятной, так чего сопротивляться даже сейчас?

Тело стало легким-легким, а сознание окончательно соскользнуло во тьму. Единственное глупое сожаление, которое еще теплилось в моей душе, это то, что Пак Сумин так ничего мне и не приготовила. Со слов Мун Джина, это было удивительное событие, которое со мной так и не произошло. И, по всей видимости, уже и не произойдет. Я отчетливо понимал, что всё, приехали.

Неважно как именно, но наконец-то все это закончилось.

Сегодня Пак Сумин решила поужинать за столом, как это обычно делал Кан Гванджин. Девушка сварила себе лапши на сковороде, добавила пару куриных яиц, шесть маленьких сосисочек. Пока готовились яйца и запаривалась лапша, расставила панчханы. После переложила все блюдо в глубокую тарелку, не забыв про бульон, порезала кухонными ножницами зеленого лука, добавила перца. В итоге у нее получилось что-то среднее между лапшой и рамёном, но такое вот варево очень любил северянин, да и от одного его вида сейчас рот девушки наполнялся слюной.