Шрифт:
– Я мать Ники Летовой. Это девочка с альбинизмом. Ваш сын дразнит мою дочь, и я не буду спокойно смотреть на слезы моего ребёнка. Я…
Я замерла. Слова которые я заготовила стремительно растаяли на языке. Через зал шёл мужчина. Он точно ко мне шёл, он на меня смотрел в упор.
Мать Толи что-то говорила в трубку, а я не слышала даже что. Единственная мысль, которая меня сейчас беспокоила, это – что слышал из разговора идущий ко мне мужчина?
– Я перезвоню, – бросила я.
Руки тряслись и я спрятала их под стол. Он не должен увидеть моего страха. Он – это мой бывший муж. Я сбежала от него в другой город, и теперь просто глазам своим не верила, Тимофею Бессонову нечего здесь было делать.
– Здравствуй, милая, – он наклонился и поцеловал меня в щеку, я вздрогнула. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Господи, столько лет не виделись…
– Пять, – собрав силы в кулак, жёстко сказала я. – И я не планировала встреч с тобой в этом веке.
Тимофей негромко засмеялся, с удовольствием меня рассматривая. А я думала – слышал ли он разговор? Понял ли, что у меня есть ребёнок?
Я сбежала от него пять лет назад, даже ещё не зная, что беременна. Поняла уже здесь, и духу избавиться от беременности не хватило. Я любила его тогда, этого подонка, и несмотря ни на что, хотела от него родить.
Но время меня исцелило. Я не люблю его. Я ненавижу. Он не должен знать, что у нас с ним есть общий ребёнок.
– Я соскучился, – усмехнулся Бессонов. – А ты отлично выглядишь.
– Спасибо.
И тут меня осенило – Ника же здесь! На игровой площадке, в нескольких десятков метров отсюда! А если ей надоест и администратор приведёт её сюда? Захочет попить? И она вбежит в зал, белоснежные хвостики с розовыми бантами покачиваются, на губах улыбка, глаза за стёклами очков кажутся ещё больше и прозрачнее…
Нет! Этого не должно случиться. Бессонов разбил мою жизнь однажды, второй раз этого не случится. Я стала взрослее и умнее.
– Мне пора идти, – сказала я.
Нашу пиццу и пасту ещё не принесли и черт с ними. Я достала и бросила на стол несколько купюр. Поднялась. Тимофей подался вперёд и крепко обхватил моё запястье своей рукой.
Сколько же он меня не касался. Пять лет. Целую вечность. По коже побежали мурашки, я попыталась выдернуть руку, но не смогла.
– Отпусти.
– Да брось… Посидим, поболтаем. Мы не чужие друг другу.
– Отпусти! – почти взвизгнула я.
Слишком громко. Несколько людей за соседними столиками обернулось посмотреть на происходящее. А его рука слишком сильная, стальной захват, из которого своими силами не вырваться. Позвать охрану, устроить сцену?
– Трусишка, – сказал Тимофей. – Всегда такой была. Ничего, мы ещё увидимся, я обещаю.
Отпустил мою руку. На запястье алые следы его пальцев. Иду стремительно, не оборачиваясь, но потом все же смотрю – не идёт ли он за мной. Если так, фиаско, он увидит Нику. Но позади меня никого нет. Я врываюсь в игровую комнату, забыв про правило снимать обувь.
– Ника! – зову я. – Ника, скорее домой!
– Что случилось?
– Очень…очень заболела голова.
По ступеням вниз мы бежим и я постоянно смотрю назад. Куртки не застегиваем, так несёмся до машины. Только там я перевожу дыхание.
– Бедная, – качает головой Ника. – Поехали скорее домой пить таблетку.
У меня снова трясутся руки. Пять лет покоя, а теперь прошлое меня настигло. И тот, о котором Ника так хотела узнать, её папа, был от меня всего в нескольких сантиметрах. Он держал меня за руку и я до сих пор чувствую его хватку.
Еще увидимся? Никогда!
Ненавижу Тимофея Бессонова. И моя дочь – только моё сокровище.
Глава 2. Тимофей
Я любовался ею. Через зал ресторана, куда меня затащил будущий компаньон по бизнесу. Его невоспитанные дети кричали и бросались салфетками, а я смотрел на Миру.
Мы не виделись пять лет. Я старался не думать о ней, я всегда гордился тем, что властен над своими чувствами. Страдать от любви? Херня полная, я взрослый мужик, баб полон мир, и каждая вторая точно готова стать моей.
Тогда какого хрена я должен убиваться по какой-то конкретной бабе? Я не убивался. Но Мира была чертовски хитрой. Она пробиралась в мои сны и правила там. Совращала меня, пахла собой и сводила с ума. Я просыпался с эрекцией, в поту, и с бешеным желанием найти её.
Это же не сложно. Сделать пару звонков, и вскоре на столе будет вся её биография. Но я этого не делал. Прошло пять лет, сны становились все реже, безрассудные желания все слабее.
А вот теперь она здесь. Вроде изменившаяся, но при этом оставшаяся собой.