По словам деревенского деда, конец войны будет тогда, когда немцы без шлемов пойдут.

Слова деда оправдались. Немцы бежали со всех сторон. Бежали в Германию. Многие останавливались, просили попить воды. Напившись, бежали дальше. Бежали… Бежали… Ни у одного немца шлема не было.

Город Остров освободили 21 июля 1944 года. С огромным уважением относились к этому дню, но ссылались не на дату, а говорили так:

– В Казанскую нас освободили!

Самое ужасное было позади, а впереди – тяжёлые послевоенные годы.

В конце июля мои родные с волнением подходили к горке, на которой стояла деревня Трасово. Мысли у всех были одинаковые:

– Остались ли в деревне дома? Уцелел ли наш дом?

Поднявшись на горку, с ужасом увидели, что от большой деревни остались только два дома. Наш был сожжён. Это было большое горе.

На огороде, рядом с родным пепелищем четыре огромные ямы. В саду остатки печки. Одну яму накрыли ветками, внутри сложили печку. Так и жили.

После четырёхлетнего проживания в землянке колхоз поставил нашей семье большой деревянный дом с настоящими стеклянными окнами.

Напишу про один факт, который очень сложно понять. На родине Лёли, в Маньково, дом уцелел. Родители отказывались брать её:

– Куда ты нам, больная с детьми? Мы и сами больны.

Больной Лёлю называли не из-за глухоты. Она была вередивши, то есть переработала, переносила тяжестей, надорвала спину. Периодически лечила грыжи.

Дом-то у родителей был не маленький. Как так можно? Лёля жила в землянке со свекровью. Кстати, свекровь тоже оказалась никому, кроме невестки Лёли, не нужна, хоть у неё были дети. Баба Настя понадобилась, только когда стала получать пенсию.

В сорок четвёртом году, как только немцев прогнали, жизнь начала восстанавливаться. Дети пошли в школу: и те, кому пора было идти, и те, кто не могли этого сделать раньше. Тамаре было десять, а её брату – семь. Учится ходили вместе. Километра два было идти до школы, а по прямой и чуть меньше.

Тамара училась очень хорошо. Может быть, потому что очень этого ждала. А может, потому что пошла в школу как следует старше возраста. Брат Витя, который учился плохо, даже второгодником был, хныкал:

– Меня дразнят, что сестра у меня – кобыла.

Учебников было мало. По одной книжке дети одной деревни собирались вместе, чтобы выучить материал, а потом относили учебник в другую деревню следующим ученикам. Те учили материал и тоже относили следующим.

Без электричества, да даже без домов, дети хотели учиться. А сейчас, имея отдельную комнату или уголок для учёбы, красивейшие школьные принадлежности, да много чего, учиться хотят не многие.

Тамара закончила начальную школу. В пятый класс надо было ходить в другую школу, за четыре километра. Значит ещё больше времени на дорогу тратить, а на хозяйство меньше. Тут ещё учитель молодой стал ездил домой в Трасово на велосипеде и подвозил Тамару. Он-то понимал, что она вернётся из школы и начнёт дома по хозяйству работать. То есть экономил ей время, жалел. А Лёля заблажила:

– Выйдешь замуж за учителя.

Она была против того, чтобы Тамара училась. Боялась, что выучиться и отправят куда-нибудь работать. Лишиться помощницы Лёля не могла. Тамара, которая хотела учиться, вынуждена была бросить школу в тринадцать лет и пойти работать в колхоз на тяжёлую физическую работу.

Говорила бабушка Тамара и про то, как было плохо в семьях, куда с войны не вернулся отец.

– У всех, у кого пришли отцы, им потом льготы всякие давать стали. А мы и без отца, без мужика в хозяйстве, нам и так-то хуже было, и льгот никаких не было.

(Дополнение от моей мамы)

Помню анекдотически: когда был дефицит на всё, ветеранам войны можно было даже книги купить. Спасибо свёкру-ветерану, купил книги Н.С. Лескова. Да что-то из мебели.

Про швейные машинки. Не Зингер, а покруче, со всеми операциями в 80-х годах могли купить только участники войны. Зачем они им были? Понятно, брали для внучек или потому что:

– Как же не взять, если есть возможность?

А таким, как Тамара, у кого отец без вести погиб – ничего.

Ладно, было бы желание. Шила и на Зингере. Правда, вручную очень много делать приходилось. Гораздо важнее, конечно, что наши дети тринадцати лет могут не работать.

После войны очень тяжело было. Не то, что корову, курицу, хозяйство восстановить было трудно. Из чего?

Однако партия установила продналог. Не важно, есть ли у тебя скотина или нет. Раз живешь в деревне, обязан сдать государству ежегодно столько-то яиц. А кого волнует, что кур у тебя нет? Столько-то картошки и прочего.