Ему предстояло сыграть роль раненого афганца, который якобы видел проходивших здесь русских, которые прошли тут несколько минут назад. Для убедительности, мы его одежду и конечности вымазали своей кровью.

Дорога была грунтовой, обсыпана мелким камнем и густой пылью. Луна зашла за тучу, отчего стало совсем темно. Проблема была еще и в том, что большую часть маршрута было видно издалека, а засаду требовалось устраивать на глухом участке, скрытом от посторонних глаз. Остановка транспорта могла вызвать вопросы — мол, зачем? Не секрет, что любое транспортное средство, что двигалось бы по этой дороге, считается вражеским. Союзников тут нет. Без разговоров. Крестьян и женщин с детьми сюда даже не пустят, да и чего им тут делать? Они даже из кишлака внизу ушли куда-то вглубь Пакистана, от греха подальше. А то мало ли.

К счастью, ждать пришлось не долго. Я заметил в бинокль, что из главных ворот лагеря медленно выехал какой-то транспорт. Остановился. Какое-то время ничего не происходило. Потом появилось движение.

Минут через пятнадцать показался приближающийся свет фар. Из двух, работала только одна, с другой стороны едва различалась только габаритка. Шум двигателя выдавал, что это совсем не мотоцикл. Цвет — темный, но судя по всему, это пикап.

И верно, транспортом действительно оказался пикап марки Тойота.

Когда машина приблизилась, в свете фары показался лежащий на земле прапорщик Лось, закутанный в кровавые тряпки. Рядом валялись два магазина, тряпка, гильзы… В общем, симуляция того, что здесь что-то случилось. Все это мы раскидали второпях.

И это сработало. Машина остановилась в трёх метрах — оттуда вышло трое. Все вооружены.

Вроде бы душманы, но не типичные. Да и одежды у них немного другие. Четвертым вышел человек, в светлой одежде. Без оружия.

Он окликнул своих людей, те ответили. Язык не был мне знаком. Черт возьми, это что, пакистанцы?

Кто-то из них подошел к раненому, склонился над ним. Лось вяло подняв окровавленную руку, что-то произнес. Они что-то резко ответили. Схватились за оружие.

И тут я выжал спусковой крючок.

Одиночный выстрел в ногу, сразу же вторым в грудь я снял крайнего левого противника. Выронив оружие, тот рухнул в пыль. Старший, что был в светлой одежде, тут же бросился обратно к машине, а двое других с автоматами, круто развернулись ко мне, пытаясь понять, откуда их атаковали. Лось медлить не стал, вскинул моего Стечкина и двумя выстрелами нейтрализовал второго. Я же мгновенно переключился на третьего — одиночный в голову и готово.

Сработали четко и быстро.

Поднявшись со своего места, я бегом рванул к машине. Отыскал и взял на прицел их старшего. Тот смотрел на меня испуганными глазами, что-то бормотал там. Очевидно, что нам попался кто-то важный, потому что и одет он был иначе. Чем-то смахивал на Теймураза — может, кто-то из его пакистанских друзей?! Так это тоже хорошо!

— Руки! — приказал я и как ни странно, тот меня понял.

Вытянул руки, показывая, что оружия у него нет и сопротивление он оказывать не собирается.

— Не стреляйте! — попросил он.

— Гляди-ка! Наш язык знает! — удивился подошедший Лось. — Эй, ты кто такой?

— Я дипломат!

Мы не выдержали и рассмеялись.

— Дипломат? — переспросил я, затем добавил. — А что же ты, дипломат, которого отправляют для мирных переговоров в посольства, делал здесь на Черном рынке? Продавал душманам одеяла? Или может, мыло? Или, может быть, просил у американцев гуманитарную помощь?

— Вы кто? Советский спецназ?

— Мы? Спецназ? — рассмеялся я. — Нет, мы не спецназ. Мы хуже. Мы военнопленные, которых держали тут незаконно, в грязных условиях. Как собак! А ты, высокопоставленный гражданин Пакистана, знал об этом, но ничего не сделал. Ты и твои собратья по оружию. Представляете, какой шум поднимется, а?

Тот только открывал и закрывал рот, не произнося ни слова.

— А знаете, что хуже советского разведчика? — продолжил я. — Злой советский разведчик или военнопленный, который очень хочет две вещи. Домой и жрать! Это ясно?

Я устроил этот короткий спектакль не просто так — чтобы тот терялся в догадках, кто же мы такие. Но судя по глупому выражению лица, тот все равно половину слов не понял. Или притворился, что не понял.

— Что? Вы меня убьете?

— А это хороший вопрос! — хмыкнул Лось, повернувшись ко мне. — Как думаешь?

— Возьмем с собой. Пригодится.

— Зачем?

— Потом скажу.

— Эй, Клюшкин! — негромко крикнул Лось, после чего поманил его рукой.

Взяв бинокль, я посмотрел на лагерь — ага, в нашу сторону уже выдвигалось две машины — услышали стрельбу, заметили, что транспорт «дипломата» встал.

— Живее грузимся! Пора рвать когти!

Я сел за руль, Лось на переднее. Клюшкин и пакистанцем на заднее.

— Где твой автомат? — спросил старшина.

— Ой, я его там забыл! Сейчас сбегаю! — спохватился Кирилл и уже собирался броситься обратно, но Лось его удержал за шиворот.