Шрифт:
А я… глупая девчонка, которая его полюбила всем сердцем. Как только увидела…
И я… предала его…
Пусть ради благих целей. Пусть у меня есть миллион оправданий. И все они – правда.
Если бы шейх не проникся ко мне… разве он бы не выполнил то, что должен был сделать?!
И будто подтверждая мои мысли Макадум рычит зверем:
– Ты. Меня. Обманула! Предала!
– Моя семья…
Вновь выговариваю и плачу, а затем не выдерживаю и в глаза любимого мужчины заглядываю:
– Выполни свою кару, Аяз… я… все приму… если приговоришь… у меня нет оправданий… я совершила то, что совершила и если повернуть время вспять… я бы все равно спасла сестру…
Наклоняется ко мне и большим пальцем слезы мои по щеке размазывает, вглядывается, а я дышать перестаю, потому что на доли мгновений мне кажется. что сейчас эта сильная рука соскользнет на мою шею и сожмет крупные пальцы, переломит хребет.
Но этого не следует. Мужчина в мои глаза смотрит и не отпускает моего взгляда, когда выговаривает жестко:
– Любого на части разорву голыми руками, кто посмеет к тебе прикоснуться. Ты – моя Мелина. И заглаживать вину ты будешь очень долго.
– К-а-к?!
Задаю вопрос едва слышно, а у самой все внутри пульсирует жаром и отвечает на желание, которое в глазах Аяза вижу:
– В моей постели… Своими стонами и криками, на которые я, кажется, основательно и бесповоротно подсел…
Глава 47
Признание от Аяза…
Оно обескураживает. Я замираю в руках мужчины и смотрю на него во все глаза. Слышу явную угрозу в его голосе, в его глазах обещание, только все это вызывает чувственное напряжение и истому.
Мне нравится какую именно кару приготовил для меня Аяз Макадум.
Потому что в его голосе – обещание… сладкой неги и патоки с легкой доли перчинки.
Я уже знаю каким может быть этот мужчина в постели. Секс с ним – война, где завоеватель берет все, что должен, но вместе с тем и отдает еще больше…
Прикусываю губу и смотрю в лицо мужчины, который стал моей болезнью. Не знаю, как так получилось, но… мы будто запечатлелись друг с другом. С первой секунды этот мужчина будто врезался в сердце и не отпускает…
Но кроме моих чувств, включается разум и страх… не за себя, а за близких и дорогих людей. И если я буквально кожей чувствую, что Аяз не навредит мне…
Если будет мучить, то только лаской, что он умеет исполнять с ювелирной тонкостью, играя на моих чувствах, эмоциях и ощущений.
Но… Макадум – правящий шейх, лидер и характер у него жесткий, он правит железной рукой, а значит… он может наказать если не меня, то моих близких…
Вероятно все эти эмоции отображаются на моем лице, в глазах, потому что шейх будто чувствует мой настрой, прищуривается и выговаривает с нажимом:
– О чем ты думаешь, Джамиля?!
Понимаю, что Макадуму лучше не лгать. Сейчас, когда между нами столько недопонимания, столько недосказанности… поэтому я отвечаю совершенно искренне и честно:
– Я думаю о сестре, об отце и матери… но… прежде всего Каролина… Что… ты сделал с ней, Аяз?!
Задаю вопрос и замираю, потому что теперь может всплыть, что моя сестра не невинна для общественности, я не знаю… не понимаю… Аяз ведь знает почему я легла с ним в кровать, значит знает и причину, а у этой причины есть исходная точка.
Моя сестра потеряла невинность до свадьбы. Пошла на подлог. Обманула правящего шейха, чтобы скрыть сам факт… и… чем больше думаю, тем тяжелее на сердце.
– Объясни мне Аяз… ты говоришь, что я единственная жена… а как же Каролина?! Что ты сделал с моей сестрой?!
По мере того, как мысли формируются в голове я уже почти на крик перехожу. Меня шатает и вертит как на американских горках. Только кажется, что буря в стакане успокоилась, как меня накрывает с новой силой и страх затапливает.
– Ты ведь знаешь, что по закону я должен был сделать с твоей сестрой?
Спокойный голос шейха бьет по вискам наотмашь. Я губу закусываю. Дрожать начинаю и Аяз явно чувствует мое состояние, проводит пальцами по моему плечу, сжимает, заставляя обратить внимание на себя.
– Скажи мне Мелина разве то, что вы совершили не тянет на предумышленное, спланированное преступление?!
Голос шейха спокоен, но в каждой букве этого предложения я приговор слышу, озвученный.
– Да. Преступление, - отвечаю спокойно, с какой-то хладнокровной решимостью, - и я в этом преступлении приняла не меньшее участие, чем моя сестра.