Её. Не меня.

Странно, но в душе скребёт так, словно это не просто сожаления об упущенном, а словно… словно у меня внутри сейчас ранило живые чувства.

Чувства к Севе.

Как такое может быть, ведь это я сбежала от него. Я.

— Хорошо, — пожимаю плечами, пытаясь выглядеть совершенно спокойной. — Передам.

Махнув, Сева сбегает со ступеней, садится в машину и уезжает, а я выдыхаю, но выдох этот получается таким судорожным и рваным, что в груди болью отдаётся. Кажется, будто даже между рёбрами мышцы от напряжения болеть начинают.

Я получила что хотела. Получила свою броню, получила защиту. Но вместе с этим неожиданно обнаружилась глубокая брешь в моём сердце. Брешь по имени Всеволод Артинский — человек, чью фамилию я теперь ношу.

— Красивое колечко, — Ромка проводит своим пальчиком по моему новому обручальному кольцу. — Новое?

Надо же, заметил. Он очень наблюдательный ребёнок вообще, так что я не особенно и удивлена.

— Да, — улыбаюсь и целую его в макушку, а он подтягивает коленки к груди и придвигается ближе.

Сонный уже, глазки как у соловушки. Привычно натягивает рукава пижамы и подкладывает ладошки под щёчку.

— Тебе дядя Сева подарил?

И смышлёный очень. Иногда я сама пугаюсь его сообразительности не по возрасту.

— Да.

— Он твой друг?

— Да, друг, — чувствую, как в горле комок образуется саднящий. — Очень хороший друг.

— Мне он нравится, — Ромка вскидывает на меня свои чистые глаза и смотрит внимательно и очень по-взрослому. — Я тоже хочу с ним дружить.

— Уверена, вы подружитесь, — улыбаюсь сыну и провожу ладонью по его шёлковым волосикам. — Вы вместе вон сколько мебели собрали.

— Да-а-а, — у сына в глазах огонёк загорается. — Я сам прикрутил шуруповёртом перемышки у кровати.

— Перемычки, — поправляю его мягко. — Ну всё, хватит болтать. Давай спать уже.

— Давай, — сладко зевает Ромка. — А завтра дядя Сева придёт и мы ещё что-нибудь починим, да, мам?

— Да, сынок.

Ромка затихает, прислонив голову к моему плечу, а я лежу и смотрю в потолок. Чувствую, как слёзы медленно стекают по вискам и теряются в волосах.

Уже почти полночь, а Севы нет.

Я знаю, прекрасно понимаю всю нашу ситуацию. Я никто ему и он мне ничем не обязан. Но то, что он ночует не дома в день, когда его фамилия стала моей, царапает особенно больно как-то.

Когда Рома крепко засыпает, и его дыхание становится ровным и глубоким, я встаю с постели и иду на кухню. Мне спать совершенно не хочется. Достаю бутылку вина, которую купила по пути из ЗАГСа и распечатываю её, а потом до самого края наполняю бокал.

Подхожу к окну и, глядя на звёзды, делаю первый терпкий глоток. Желудок тут же согревается, в лицо ударяет кровь. Слёзы снова наворачиваются, но я, не моргая, смотрю на звезды, пока глаза не начинают болеть.

В тысячный раз тону в чувстве вины, в тихой, слепой истерике внутри. Мечтаю, чтобы в этом мире вдруг обнаружилась магия, и я могла вернуться в прошлое и изменить его. Всего одну деталь — то самое утро, когда я взяла чемодан и тихо ускользнула, пока Сева спал.

Но магии нет. Волшебства не существует.

Существует ответственность за свои действия, и я прошу у Бога лишь сил, чтобы эту ответственность принять и не разваливаться на куски каждый раз, когда Сева будет не ночевать дома.

Допив вино, я наливаю ещё полбокала и сажусь на диван в гостиной. Долго листаю ленту в соцсети, бездумно пялясь на глупые ролики. Обычно я если и скроллю, то что-то по профессии, смотрю блоги коллег, но сейчас в голове каша, и мне нужен просто информационный фон. Белый шум без смысловой нагрузки.

Казалось, что глаза я закрыла всего на секунду, но вот я их открываю и обнаруживаю, что за задёрнутыми тёмными шторами совсем светло. А я лежу на диване, укрытая пледом.

Не помню, чтобы я доставала его. Да и… я не знаю, где у Севы лежат пледы. Поэтому вариант с Ромкой, проявившим заботу, тоже отпадает.

Значит… Сева вернулся.

В груди разливается тепло от осознания, что он проявил заботу, но тут же логика даёт пощёчину, напоминая, что он, скорее всего пришёл от другой. Где ещё может проводить ночь взрослый мужчина, если не у женщины?

Но я не имею права ничего сказать ему. Могу только поблагодарить, что укрыл пледом, не дав замёрзнуть.

Встаю и забираю со столика пустой бокал из-под вина, чтобы отнести на кухню. Проходя мимо зеркала, быстро приглаживаю волосы, раз уж на патчи и прочие способы возвращения себя к приличному виду нет времени.