Секунда.

Две.

Три.

Палату оглушает быстрый ритмичный стук, и я слышу, как Лиза выдыхает, всхлипнув.

— Всё в порядке, — наконец говорит врач. — Сердцебиение стабильное. Плод развивается нормально. Отслойка плаценты не визуализирована. Признаться, вам крупно повезло.

Я выдыхаю так, словно не дышал всё это время. Слава Богу. Ребёнок жив. Лиза жива. Но боль от того, что я вижу её в таком состоянии, не отпускает.

Я сжимаю её руку сильнее, и она поворачивает голову ко мне, её глаза полны слёз, но в этот момент она смотрит на меня с такой болью, что мне становится ещё тяжелее.

— Всё будет хорошо, — говорю я, хотя сам не уверен, что верю в это. Но ради неё, ради ребёнка, я должен сказать это.

— Прости, — тихо шепчет она, её голос едва слышен, звучит, как треснувшее стекло. — Я не хотела, чтобы всё так…

Я прижимаю её руку к своим губам, не давая ей договорить.

— Это не твоя вина, Лиза. Ты ни в чём не виновата. — Мои слова звучат уверенно, потому что это правда. Всё это — вина ублюдка, и я найду способ разобраться с ним.

Она смотрит на меня, её глаза полны боли и отчаяния.

— Я думала… — её голос дрожит. — Я думала, что потеряю ребёнка. Лежала там, не могла пошевелиться… и думала, что он погибает. Сева, я…

— Ты его не потеряешь, — твёрдо говорю я, хотя сам понимаю, насколько всё хрупко сейчас. — Ты не потеряешь. Мы справимся с этим, я обещаю.

В этот момент я чувствую, что уже не могу уйти.

Не из палаты — а от неё.

Ты его не потеряешь…

Слова Севы звучат в голове, и они, как ничто другое, дают мне надежду. Он сидит рядом, держит меня за руку. Внешне кажется спокойным, но я вижу, что его глаза полны ярости. Как быстро пульсирует жилка у него на лбу. Он держит себя в руках ради меня, но всё его тело напряжено, как сжатая пружина, готовая сорваться в любую секунду.

Я это чувствую. Нутром ощущаю.

Он больше не говорит, просто сидит рядом, держит меня за руку, а потом встаёт.

— Мне надо уйти на время, — его голос спокойный, но я вижу, что это всего лишь маска. Эмоции вибрируют в нём, хоть он и пытается скрыть их. — Я позабочусь о Роме. Он сейчас с Яной. С ним всё будет хорошо.

Я киваю, но внутри у меня поднимается тревога. Сева сейчас, как буря, которая вот-вот вырвется наружу, и это меня пугает. За него страшно становится.

— Сева… — я начинаю, говорить больно из-за разбитых губ, но он уже собирается выйти из палаты, а я не знаю, что сказать, чтобы остановить его. — Лиза, всё будет хорошо, — повторяет он и направляется к двери, бросив на меня последний взгляд.

Он уходит, и я остаюсь одна в больничной тишине. Она так давит, что ушам больно.

Я закрываю глаза, но сердце продолжает стучать так, что кажется, будто грудная клетка содрогается.

Сева не тот человек, который просто это отпустит. Я видела, как напряжены были его плечи, как сжались кулаки. Если он ушёл… боюсь, что он не собирается просто успокоиться.

Он пойдёт к Руслану. Уверена в этом. Я знаю, что Руслан теперь его цель главная. И хотя часть меня хочет, чтобы этот кошмар с бывшим мужем закончился, я не могу позволить Севе рисковать. Если он что-то натворит, если что-то произойдет, это будет катастрофой для нас обоих. И не только для нас. Рома, малыш в животе… Это на всех отразится.

Я не могу сидеть сложа руки. Прокручиваю в голове, кого я могу позвать на помощь.

Лекс. Он близкий друг Севы. Он, возможно, единственный, кто может остановить его сейчас.

Осторожно приподнявшись на кровати, я сжимаю зубы от боли, но всё же тянусь к тумбочке за телефоном. Руки дрожат, когда я набираю номер Лекса. Гудки кажутся бесконечными, но Лекс всё же отвечает.

— Лиза? — его голос звучит напряжённо. Он явно не ожидал меня услышать.

— Лёша, мне нужна твоя помощь, — выдыхаю я, чувствуя, как тревога змеёй сворачивается за грудиной. — Сева ушёл. Я… я боюсь, что он пойдёт к Руслану. Ты знаешь, что с ним может быть, когда он в таком состоянии. Он…может потерять контроль.

На секунду Лекс замолкает, и я слышу, как он переваривает информацию.

— Я понял, — наконец отвечает он, и его голос становится серьёзным. — Я разберусь с этим. Ты в больнице?

— Да, — отвечаю я, и в этот момент на глазах наворачиваются слезы. — Лекс, я не могу ничего сделать, я здесь, а он там. Я просто…

— Лиза, не волнуйся. Я поговорю с ним. Ты сейчас не должна об этом думать. Я прослежу, чтобы он не наделал глупостей.

— Пожалуйста, не дай ему сделать что-то непоправимое, — шепчу, едва сдерживая слёзы.

И мне совсем не Руслана жалко, конечно, нет. Этот подонок заслуживает всего самого худшего. Но Сева в своей ярости может перейти черту, и потом назад пути не будет. Для такого, как он, это станет слишком тяжёлой ношей. Сева слишком хороший для такого груза на душе.

— Всё будет хорошо, — повторяет Лекс. — Ты только отдыхай и лечись. Я позабочусь о Севе.

Он вешает трубку, и я выдыхаю чуть свободнее. Лекс — единственный, кто может остановить Севу, если тот решит идти до конца.