Вскоре после этих слов Диск исчез, а мир погрузился в абсолютную тьму. Единственными тусклыми источниками света в Равнине были крошечный компас и полоска на мониторе робота. Небо было абсолютно черным, только 3 белые точки украшали его. Клинси посмотрел наверх и указал на них.

– Небесные фонари. – утвердил он, оглянувшись на робота.

Тот же в свою очередь выдавил какое-то слово на «п» и неодобрительно помотал головой. Человек лишь попытался спародировать слово, но, дав отмашку, повернулся обратно, поверив, что стрелка компаса совпадает с севером, направился туда. В абсолютной тьме Клинси думал о том, что океан на Западе, справа от него, мелькает голубыми огнями, создавая на каменистых островах и косах прекрасное освещение. Он вспоминал о том, что путники из его деревни рассказывали, что в южных лесах они встречали голубое свечение. Среди него были разного цвета всплески света – многообразные фрукты. Некоторые животные там стали использовать это как приманки, отращивая из своих голов удочки. Всё это разнообразие жизни сильно контрастировало с Равниной и невероятно манило Клинси отправиться на юг, но ему надо было на север.

Робот же с печалью наблюдал за своим компаньоном. Он вспоминал яркое небо, полное звезд. В такие дни даже ночь была не столь темной. Люди, которые его создали, уже давно вымерли, он – остаток их цивилизации. Однако Клинси в этом умирающем мире был продолжателем многомиллиардной людской расы, которая волнообразно вымирала и рождалась вновь. Каждое новое возрождение люди мечтали о звездах. Каждый раз люди уничтожали друг друга на пороге выхода за границы. Каждый новый вид начинал смотреть на более потускневшее небо. Уже в его период небо были тусклее, чем могло бы быть, но сейчас от звезд ничего не осталось. Даже те светлые точки на небе были всего-то планетами нашей же системы. Робот лишь надеялся, что новый человеческий род хотя бы попытается взглянуть на небо вновь и попробовать выйти за границы родной Земли еще раз, возможно, уже последний.

С такими мыслями оба путника и шли на север.

Воздух опьянял своей свежестью. Каждый вдох был настолько легким и скользящим по слизистой, что едва можно было отличить запахи деревьев от почвенной влаги. Высокий человек в шкуренной накидке шел между гигантских деревьев. На его плече была связка из заячьих тушек, а на втором – лук с кочаном, из которого он всех их и застрелил. Шел он уверенно, без сокрытия, будто бы по тропинке, хотя трава под ногами никак не выделялась относительно другой. У человека был высокий лоб и атлетическая фигура, одним словом – охотник. В его коммуне ближе к горам его ждали с добычей, этими злосчастными зайцами. Однако добытчик не заметил, что он слишком долго выслеживал и подбивал добычу. Легкая дневная прохлада постепенно стала превращаться в холод, а яркое солнце отсвечивало всё более теплыми и контрастными тонами. Небо из чисто голубого переходило в золотое. Вскоре мужчина понял, что до темноты он до пещер не дойдет, а потому ему следовало бы свернуть на опушку и развести костер. Идти во тьме по лесу – самоубийство.

Свернув направо, он стал собирать сухие веточки с земли. В момент, когда он вышел на поляну, у него подмышкой набралось приличное количество хвороста. Сама поляна выглядела обжитой. Было видно место кострища, полуразобранные шалаши и кости. Они были похожи на оленьи ребра. Охотник спокойно восстановил шалашик, забил кострище хворостом и поджог. К этому моменту золотое небо уже стало темным. Небосвод был наполнен множеством звезд. Если бы можно было потушить огонь, было бы видно еще больше светил, которые образовывали молочный путь, разрезающий тьму. Охотник видел это зрелище и хотел бы посмотреть снова, но сегодня ему не доведется – костер тушить нельзя. Спать он тоже не собирался, поэтому просто сидел в шалаше, наблюдая за огнем. Он свернул зайцев в остатки шкуры, которые были тут.

Мужчина часто отвлекался, поглядывал на лесную чащу. Часто его взгляд останавливался на костях. Что-то в них не давало ему покоя. Они были близко к свету, поэтому человек мог себе позволить подойти к ним. При ближайшем рассмотрении это оказались человеческие кости. Среди обломанных ребер лежал легко узнаваемый череп. Что-то подступило к горлу, но мужчина совладал с позывами и отошел обратно к костру. Когда он поворачивался, на краю поля зрения что-то мелькнуло. Человек резко направил взгляд туда, но ничего не увидел. Был слышен легкий хруст веток, который разумом относился к горению костра.

Воздух, что на краю света, что около огня был тяжелым. Пахло, очевидно, дымом. Это ни в какое сравнение не шло с дневной свежестью. Взгляд мужчины терялся в языках пламени, искривляющих теплом и вид вокруг них. В размытом воздухе показалась маленькая фигура. В этот раз Охотник был уверен. Он потянулся назад к шалашу. Рука сама дотронулась до лука. Она подтянула его вместе с кочаном. Резкое движение. Человек стоит над костром с наведенным вперед луком.

Перед ним низкая фигура. Силуэт был очень низким и коренастым. Человек понимал, что это женщина, но какая-то другая. Мягкими и короткими шагами она вышла на свет. Мужчина расслабился. Это была большебровая. Обычно они не представляли угрозы и избегали встреч. Он опустил лук, понимая ситуация. Чудо, что она всё еще жива. Глаза направлены на её глаза, при виде человека, у неё немного приподнимаются гигантские брови, у него, видимо, тоже. Безопасность.

–– Коготь. – Уверенно с улыбкой и положив руку на себя сказал Охотник.

Большебровая повторила слово, показывая пальцем на встреченного. Она показала на себя и проговорила эквивалент слова: «Ласточка». Коготь достал кролика из шатра и отдал гостьи. Та весело похихикала. Охотник умилялся, пока не заметил краем глаза два отсвечивающих диска. Он снова поднял лук и направил туда. Там был женский силуэт. Более высокий, стройный и гладкий, будто бы без одежды. Иногда языки пламени так искривлялись, что легонько освещали лицо. Оно было каким-то не таким. Это не был большебровый, это не был сородич Когтя, а самым главным в этой ненормальности были глаза. Они симметричны. Абсолютно идентичны. Так еще и светятся. Рот был очень большим. Среди деревьев появлялось всё больше отсвечивающих глаз, чем дальше были силуэты, тем более тусклыми были глаза.

***

Я проснулся от резкого звонка. Вызов. Я быстро собрался. Ударил резкий пластмассовый запах, который отходил от старых выцветших столов в части. Я быстро натянул пиджак от формы и вышел на автостоянку. В машине меня уже ждал напарник. Он был наготове. Только кресло коснулось меня и машина рванула вперед с запущенными мигалками.

– Ну как? – Спросил водитель. – Обдумал мою теорию?

– Да. – Закатив глаза, ответил я. – Бред, мне всё еще кажется, что этот эффект, чтобы отличать своих от чужих.