– Согреться! – вот была основная, всепоглощающая мысль после пяти часов на лютом морозе.

Никакая еда, никакие люди, ничто было не интересно. В голове пульсировало только одно – найти источник тепла. Как был, не раздеваясь, не снимая шапки, куртки, перчаток, подчинённый одной единственный цели – как бы согреться, Санёк прошёл в их поминальную выгородку и прильнул к высокому экрану, за которым должна была находиться батарея.

Вот сейчас благоговейное тепло разольётся по рукам и ногам… Но увы, батарея оказалась чуть тёплой. Мимо проходила хозяйка, накрывающая на стол.

– Да у нас горячую воду ещё в обед отключили, стой, не стой, теплее не будет!

Твою же дивизию. Ну почему это всегда случается с ним? Всё-таки вобрав в себя остатки угасающей температуры из чуть тёплой батареи, Санёк прошёл в туалет, благо народ там рассосался. Всё-таки руки надо помыть, как никак на кладбище был, землю руками брал… Он снял перчатки, открыл кран, подставил руки.

– Твою ж мать, да что ж сегодня за день-то за такой! – тут же закричал он, отдёргивая ладони.

Из крана лилась ледяная, обжигающая жидкость, которая окончательно, как наждаком, стирала кожу и мясо с костей. Кисти рук и пальцы свело от холода.

– Да ничего страшного, – успокоила проходящая мимо хозяйка, – закаляться надо, полезно!

Санёк взял себя в руки и как мог под водой, которую словно только что набрали в проруби, помыл руки, тут же сунув их в перчатки, чтобы хоть как-то отогреть. Вот тебе и согрелся, жарче некуда. Так, что там дальше у нас по плану? Ах да, нажраться, как тот самый дурак на поминках, хотя почему, собственно, «как». Терпение у него полностью лопнуло.

Санёк, не обращая внимания на нормы приличия, так как люди ещё не все собрались за столом, а священники ещё вообще не подъехали, бухнулся на самый первый угловой стул и посмотрел, чем же здесь можно поживиться. Первое разочарование его ждало прямо не отходя от кассы. Мечты об огромном блюде с кутьёй лопнули, как мыльный пузырь. Кутья была конечно, но… Наложена она была в две крохотные пиалки с десертными маленькими ложечками на разных сторонах стола, как будто это и не кутья вовсе, а чёрная икра.

– Погодите, а с каких пор так кутью подают?

– Молчи, – осадил его отец, – кутья это тебе не еда. Это деликатес.

– Рис с изюмом деликатес?

– Молчи, не позорься.

Ну ладно, с кутьёй не повезло, что дальше съестного есть, да ещё желательно из постного? Хлеба почему-то нет. Ага, вот винегрет, вот отварная картошка с селёдкой, правда к несчастью холодная, вот рулетики из баклажанов, квашеная капуста, морс. Ну хоть что-то. Санёк, подгоняемый чувством голода, накинулся на скромные блюда, как голодный волк. Как будто это были не самые простые закуски, а действительно изысканные деликатесы и экзотические блюда. Так, ну вот наконец-то принесли несколько кусочков несвежего чёрствого чёрного хлеба, красота. А жизнь-то налаживается, господа-товарищи. Пища давала энергию и постепенно согревала, несмотря на отсутствие отопления в кафе с обнадёживающим названием «Надежда».

Санёк мёл всё, что было рядом постного, не взирая на чины, звания и нормы этикета.

– Голод не тётка – вылетит, не поймаешь, – говорил он, коверкая слова набитым ртом и перефразируя известные пословицы.

Тут подошла Ольга. Зрелище для неё было неоднозначное. Гостей ещё только половина, всё толпятся в тамбуре и моют холодной водой руки, раздеваются. Стол аккуратно накрыт, и только в одном углу, правда самом переднем, уже скопилось несколько грязных тарелок и полупустые блюда. Санёк без стеснения поглощал всё, что было вокруг.

– Картина маслом «Здесь был Саша», – иронично покачав головой произнесла невестка покойника.

– Очень извиняюсь, но жрать уж больно хочется, – ответил Санёк засовывая съестное в чрево и не прекращая трапезы, – сутки не ел. Последний раз маковая росинка была в моём рту совсем в другом городе, около двух тысяч километров от этого места и при чём вчера.

– Ну ты что, как голодное Поволжье, ну-ка веди себя прилично, – одёрнул его подоспевший отец, севший рядом справа, – кто же тебе есть не давал?

– Да никто не давал, – пережёвывая очередной рулет из баклажана и закусывая его винегретом отвечал Шурик, – и передайте мне кутью, пожалуйста, уж больно она у вас замечательная.

*****

Наконец все гости поминок были в сборе, они заняли свои места за столом. Последними приехали священники, их помощник и жена отца Филиппа, которая попросила Санька подвинуться, а сама села ровнёхонько напротив супруга. Правее Санька расположились отец, тётя Лена, Дима и тётя Галя; напротив, с другой стороны стола – отец Филипп, за ним человек, имени которого Саша так никогда и не узнал, дальше отец Андрей, сестра Ольги, замыкали стол внуки – Катюша и Борис, и, собственно, сама Ольга.

Встал и стал держать речь сын покойного, Дима. Он первым делом представил друг другу родственников, о Саньке и его отце сказал, что они у него ассоциируются с летом и каникулами, когда они в детстве или молодости, всей семьёй приезжали к ним погостить на дачу. Пару тёплых слов сказал об усопшем, просил не плакать мать. Особо он остановился на святых отцах. Оказалось, что это совершенно не рядовые священники, а очень выдающиеся, удивительные люди, с которыми всем присутствующим посчастливилось в этот вечер оказаться за одним столом.