Облака не кончались, они уже минут десять летели вниз, а вокруг всё было в бесконечной белой вате. Видимо, облачность высокая, облака стелются до самой земли, наверняка вынырнут перед самой посадочной… Санёк ощутил характерный звук и вибрацию. Это отошло шасси. Ещё пара минут, и они действительно вылетели из облаков, и сразу внизу показались сигналы посадочной полосы, а далеко вдали сверкали огни мегаполиса. Огромные, бесконечные, простирающиеся до самого горизонта, всё-таки какая она большая, Москва… Свет потух, все притихли. Кто-то закрыл глаза, кто-то молился, кто-то держался за руки. Санёк был абсолютно безразличен. Сколько их было, таких посадок? Сотни? Тысячи? Всех и не упомнишь…

Лайнер жёстко коснулся посадочной полосы, тут же подпрыгнул, все вокруг ойкнули… Но нет, вот он уже твёрдо и основательно сцепился с асфальтом и начал торможение. По инерции Санька толкнуло вперёд, он уткнулся руками в сиденье перед ним. Всё… Самолёт уже ехал медленно, всё кончилось.

– Уважаемые пассажиры, наш полёт окончен, благодарим, что выбрали нашу компанию «Победа»! До окончания полёта оставайтесь на местах и не отстёгивайте ремни безопасности…

Ну вот и всё, прилетели, Москва. Санёк не торопился, «Боинг» долго катался по территории, он смотрел в окно на огни и светящееся название «Внуково» на здании, наконец остановился, по радио пошли сервисные команды инженерам что и в какое положение установить. Значит не автобус, а стационарный шлюз, «рукав». Их пригласили на выход, спешащие повыскакивали с мест, стали судорожно доставать вещи, протискиваться. Санёк ждал, когда основная толпа схлынет и кончится ажиотаж. Время ещё только восемь по-местному, рано, кто их там будет ждать. Все ушли, даже женщины-соседки, с которыми он так и не перебросился ни одним словом, встал и Сашка, обулся, накинул куртку, дождался отца, и они вместе прошли в рукав через обязательную прощальную улыбку стюардессы.

Долго молча выходили по лестницам, траволаторам, мимо белых стен и рекламных вывесок. Наконец, зашли в большой зал прилёта, где менее удачливые пассажиры ожидали чемоданы на ленте. Им это было не интересно, по зелёному коридору они вышли в аэропорт. На них тут же накинулись хищные таксисты и люди с табличками, Санёк потащил папу мимо.

У него уже имелся один печальный опыт-инцидент, когда он по незнанию сел в такое вот дикое такси, договорившись за полтинник до центра с подозрительной квадратной бритоголовой мордой, купившись на халяву и дивясь, что такси в Москве стоит, как проезд в Газели. Проехав полпути водила всё подозрительно поглядывал на него, оценивая, а затем, улыбаясь, сказал на его вопрос о дешевизне:

– Проезд у нас недорогой, и в Ярославле ездим, и в Тверь…

Затем убрал шапку с панели, обнажив таящуюся под ней табличку «Проезд 50 руб. за км».

– Что кинул меня думаешь? – злобно рыкнул ему Санёк.

– Думаю да, – улыбаясь потирал руки горилообразный кидала-водитель.

Сошлись на том, что Санёк выгреб всю скудную наличность и выскочил возле первого метро, плюясь и проклиная себя за доверчивость, но в физический бой с квадратным не вступил, мало ли, наверняка у них тут всё не просто так и целая мафия.

Второй раз покупаться на таксистский кидняк Санёк был не намерен, да и времена не те. Они молча с каменными лицами прошли мимо всевозможных кидал и зазывал и вышли из здания на свежий морозный воздух.

– Давай закажем через «Яндекс такси», – Санёк порылся в приложении, – о смотри-ка, всего-то тысяча двести, да мы за аэроэкспресс, метро, да электричку явно больше отдадим… Вызываем?

– Давай, куда деваться…

– Так… тут показано, что вызов к какому-то столбу "15 а"… Мужчина, что тут у Вас за столбы? А вон те, на которых козырёк держится? Смотри, точно с номерами, ну пошли, подъедет через 4 минуты какой-то Уербан на белой «Октавия» номер 636… Вот же имена у них, прости Господи…

Дверь открыла заплаканная женщина в чёрном платье, в которой только отдалённо можно было узнать некогда пышущую здоровьем и всегда самоуверенную и властную тётю Галю. Она похудела, осунулась и выглядела подавлено. Слово «вдова» как-то не особо вязалось к ней, не соответствовало её характеру, и так называть её не поворачивался язык.

– Проходите, проходите, да можете не разуваться…

Санёк с отцом зашли внутрь сравнительно небольшой «двушки», в нос сразу ударил запах болезни, смерти, лекарств и ещё чего-то приторного, неприятного.

– Мы тут ещё не убрали всё после… дяди Андрюши… Наверное, надо диван выкинуть, на котором он лежал, – как бы извиняясь стала пояснять тётя Галя, – да вы не стойте в коридоре, проходите на кухню.

Гости разулись и прошли на просторную кухню, служившую одновременно и гостиной, сели за стол.

– Как дорога? Устали? Есть что-нибудь будете? А у меня и холодильник-то пустой, прямо руки опускаются, всё не до того. Могу только сделать яичницу, больше всё равно ничего нет.

Отец согласился на яичницу, Сашка же отказался и попросил просто кофе, сославшись на то, что никогда не завтракал, как раз шёл рождественский пост, при чём самая его строгая часть. Тётя Галя на скорую руку вскипятила чайник и разбила над сковородкой на плите два яйца, предварительно включив газ. Через пару минут кофе и яичница были готовы. Тётя Галя поставила их на стол и присела, смахнув слезу. Отец дипломатично молчал и ел, Шурику же показалось, что она хочет излить душу, рассказать о последних годах жизни покойного, как обычно бывает на похоронах.

– Тётя Галя, – попытался начать беседу Сашка, – а Вам не кажется, что всё это, ну вся эта болезнь, началась после вакцинации от Ковида? У меня есть такое смутное ощущение, что дядя Андрюша как привился, так и покатился в пропасть, стал разваливаться по частям… Я же помню, в самый разгар пандемии, он ещё на дачу ездил на электричке, Вы ещё рассказывали, как ему билет не продавали на станции, пенсионерам-то запрещали из дому выходить, и он бегал от наряда в лесок, скрывался. Вот ведь маразм был… А это было то не так давно, два с половиной года назад. И мне показалось, что ровно тогда он привился, и это и стало его точкой последнего отсчёта…