Шрифт:
Евгению Ивановичу было не всё равно, какое имя прописали в сценарии: Люсей звали его первую любовь.
Какая она была, его Люся? Как берёзка осенью – такая же тонкая, с золотистой косой ниже спины. Он так и звал её – Берёзка. Как она волновалась, когда Евгений Иванович, тогда ещё Женя, привёл её знакомиться с матерью!
– Ты что, матушка у меня мировая, – смеялся он. И ошибся.
Мать, правда, за весь вечер ничего плохого не сказала, зато потом выговаривала:
– Ты с ума сошёл, Женя. Связаться с какой-то продавщицей из галантерейного! Чем тебе не нравится Наташа? Директорская дочка, такая хорошая девочка…
– Мам, я Люсю люблю. И она меня тоже.
– Я тебя растила не для того, чтобы отдать какой-то Люсе. Думаешь, легко было в войну с младенцем? Для того отец погиб?
Женя мысленно застонал. Потом, лёжа в постели, он думал: может быть, матушка узнает Люсю получше и полюбит её, ведь она замечательная девушка, работящая, хозяйственная, пироги печёт – пальчики оближешь.
Ничего подобного не случилось, стало только хуже. Матушка тонко язвила, обсуждая Люсины наряды. Пробовала испечённое Люсей печенье, морщилась и откладывала.
– Вам не нравится, Софья Андреевна? – робко спрашивала Люся.
– Нет, почему же, очень вкусно. Я сыта.
Чтобы Женя «не наделал глупостей», матушка спрятала его паспорт.
– Мама, верни паспорт, ты этим ничего не добьёшься.
– Нет и нет, только через мой труп, – рубила рукой воздух мать.
Ему бы взять да заявить в милицию об утере или устроить матери скандал, побросать в чемодан рубашки с брюками и уйти в общежитие. Или ещё лучше – уехать с Люсей куда-нибудь подальше, перевестись в другой институт. Только он всё раздумывал и ничего не делал, ждал, когда всё утрясётся само собой, а Люся ждать устала.
Добилась матушка своего, рассорила их. И что теперь? С женой Наташей он развёлся, детей не заимел.
«От таких, как ты, не рожают! – кричала жена. Это больно задело Евгения Ивановича. Он пробовал сходиться с другими женщинами, одна была на девять лет старше, другая с маленьким сыном. Матушке не понравились обе: «С ума сошёл, она тебе уже не родит», «Сынок, ты ненормальный, чужих детей содержать!»
Мягков вздохнул. Всего одна фраза – «Алло, Люся», а столько воспоминаний…
– Пишем!
Стукнула хлопушка – и всё пришло в движение. Через пешеходный переход рысцой перебежала стайка девчонок и мальчишек в школьной форме, прошла женщина, толкая перед собой детскую коляску. Бодро прошагал мужчина с портфелем. Затем, повинуясь знакам регулировщика, тронулись «Волги» и «москвичи».
Евгений Иванович стоял в стороне и с интересом наблюдал за съёмкой.
– На исходную позицию!
Ученики, мамаша с коляской, мужчина с портфелем и автомобили вернулись на места. Всё повторилось не меньше десяти раз, пока режиссёра не удовлетворил результат.
Наконец приехала знаменитость – Константин Мартынов. Пока он переодевался и гримировался в вагончике, с Мягковым ещё раз прорепетировали его крошечную роль.
– Мотор!
– Есть мотор.
– Камера!
– Готова.
– Пишем!
Он на слабых ногах подошёл к знаменитости и… забыл слова.
– Не волнуйтесь, – подбодрил Мартынов. – Со мной такое тоже бывает.
– Неужели? – благодарно посмотрел Евгений Иванович. – Я, знаете ли, первый раз снимаюсь…
– Даст бог, не последний.
Стукнула хлопушка. Мягков приблизился к актёру и проблеял:
– Товарищ, у вас двушки не будет?
Тот пошарил в кармане:
– Пожалуйста.
– Стоп, стоп! – махнул рукой режиссёр. – Вы милостыню, что ли, просите? Вежливо, но без заискивания. Ещё раз.
Все вернулись на исходную позицию.
Мотор. Камера. Начали!
– Това…
– Стоп! Прохожий в кепке! Вы куда смотрите? Не надо пялиться на Константина, он для вас обычный человек. Смотрите вперёд.
Длинноволосая ассистентка оператора скороговоркой зачитала номер сцены и кадра, хлопнула кинохлопушкой, и Евгений Иванович шагнул к Мартынову.
– Товарищ, у вас двушки не будет?
– Пожалуйста.
– Спасибо.
Мягков зашёл в будку, набрал номер и выдохнул в трубку:
– Алло, Люся…
– Хорошо. Ещё дубль.
Евгений Иванович восхитился, как чётко работает актёр. Вот что значит профессионал! А ведь это совсем непростая работа, как может показаться дилетанту.
«Надо автограф попросить и сфотографироваться…» – мелькнула мысль.
– Спасибо. – Мягков взял монету, вошёл в автомат, снял телефонную трубку и опустил двушку в щель. Номер он набрал механически и поймал себя на том, что набирает Люсин номер, ещё оставшийся в памяти – А2-47-85.