— Это ты, — вздохнула девушка, замерев перед Фантомом. Он взглянув на девушку, отпил еще немного напитка и вернулся к лицезрению россыпи патронов, которые он разложил перед собой на столе. — Чем занят?

— Пытаюсь выйти за пределы, — уклончиво ответил Кон. — Вы меня зачем-то искали?

«Мисс», — добавила про себя в уме Жаннет. Она была натурой романтичной и, впервые увидев столь яркого «ковбоя», мгновенно почувствовала себя героиней голливудского фильма.

— Так, ясно, диалог закончился наш, — усмехнулся Люмз, отправляясь к кофейной машине.

Приготовление кофе было для крафтеров особенным процессом, совершенно не таким, как у обычных игроков. Тем приходилось по старинке нажимать кнопки, тянуть рычажки и ждать, когда машина соблаговолит сварганить напиток. Люмз же просто отправлял заказ, адаптированный под возможности катализатора — кофемашины и применял навык создания. Секунду — и три чашки душистого эспрессо появлялись перед ним. Очень удобно.

Главный Крафтер Золотого Века оставил потерявшую дар речи сестру в распоряжении задумчивого Стрелка, а сам отправился с подносом к своим «работягам». Они успели обсудить еще немного вопросов, когда их крафтерскую группу почти незамедлительно вызвала Эндэ. Кир пришел в себя и собирался толкнуть речь. Люмз ожидал, что это будет очередная высокопарно-агитационная отсебятина (серьезно, кто пишет ему эти речи?), но все оказалось не так радужно. Кир заметно нервничал, видимо в ходе дуэли что-то произошло.

Теперь на повестке дня вдруг оказалось нападение на Лабороториум Сакрум и Женька предложил Люмзу усложнить конструкцию Топаза, чтобы новая модель вмещала сразу двух Операторов. От подобной идеи Мастер-на-все-руки отказаться не мог, а Вэл только закатил глаза. Гаджетир все правильно понял — именно на него легли основные сложности. Когда Люмз с Леонидом на скорую руку разработали дизайн и подключили два шлема-утройства, Вэл с головой ушел в оптимизацию систем насыщения Топаза.

Вся хитрость была в том, чтобы забирать как можно меньше маны у Операторов и усиливать эффект навыков. Чем больше процент усиления — тем лучше. Достигалось это все благодаря простой лазейки (хотя ее даже так назвать-то нельзя было), которая хранилась внутри штаб-квартиры клана. Само здание Эмеральд обладало собственным энергетическим ресурсом, закрепленным за кланом. Люмз еще не до конца понимал, чем регламентируются запасы и возможности этого дома, но уже успел узнать, что каждая штаб-квартира была по-своему уникальной.

Они с Леонидом пришли к выводу, что все зависит от Организации-спонсора, наиболее сильных игроков клана и, возможно, запасу СтарКоинов на счете Золотого Века. Эти три наиболее вероятных фактора позволяли использовать достаточно богатый энергетический запас Эмеральда или Замка Драгоценных Камней, как называл свое детище Люмз.

Все улучшения Эмеральда работали по одному и тому же принципу — Люмз нашел способ, как перенаправлять внутренний поток штаб-квартиры в одно свое детище и заменять привычный ресурс на энергию. В данном случае — способности двух Жень зависели напрямую от запаса Маны, а Люмз менял ману на энергию, Вэл оптимизировал подачу энергии и получалось, что у двоих Операторов фактически бесконечный запас маны. К сожалению — дизайн они сварганили наспех и подключили Оракула и Телепортатора почти сразу. Конвертация энергии была далека от идеала, поэтому Вэлу пришлось «подключиться» к системе и неустанно заниматься оптимизацией. Люмз бы точно застрелился от подобной монотонной и скучной работы, Гаджетир же напротив — справлялся с ней так, как если бы поглощал самый любимый на свете десерт.

Люмз присутствовал лишь на самом запуске обновленного Топаза. Объяснил функции дополнительного интерфейса Операторам, внес дополнительные настройки по просьбе игроков и оставил их в уверенных руках Вэла. Сам же Крафтер отправился обратно в свой «офис», где уже трудился Леонид.

И вот именно тогда он почувствовал, что ему очень нужен собеседник, но никого не было рядом. Жаннет тоже куда-то пропала — небось пыталась очаровать сурового Стрелка или уже очаровала? Смотреть за сражением в Лабороториум ему не хотелось — битвы не сильно занимали его исследовательский мозг. Он превратился в «ходока» — слонялся по Эмеральду, работая над системами подключения Аметиста на фоне и пытался обнаружить новые идеи. Перекидывался фразами с новыми знакомыми, делал вид, что заинтересован в проходящем сражении и так далее. Когда ему надоело слоняться внутри и Люмз почувствовал, что хочет подышать свежим воздухом — он вооружился очередной чашкой эспрессо (двадцать вторая в этот день, но далеко не последняя) и выбрался на балкон. Место, обычно переполненное народом из костяка Золотого Века, сейчас пустовало, если не считать полусонного Гришу, сидевшего в теньке с закрытыми глазами и Высшего Алхимика Надежду, сидевшую у бортика и смотрящую на северо-восток, туда, где находилась Твердыня Хельмута.

— Тоже устала? — Люмз решил, что лучше попытаться переговорить со строгой Надей, чем пытаться разбудить бездушного Гришу. Надя помогала крафтерам каждый день, приносила сыворотки и безжалостного всаживала им один усилитель за другим, помогая работать и концентрироваться. Она выполняла роль такой приходящей медсестры — войти, бахнуть сыворотку, узнать о самочувствии, исчезнуть. Надя редко болтала с ними, даже если продолжала сидеть в одном кабинете.

— Мой дневной какао, — Надя чуть улыбнулась и приподняла кружку. — Традиция, еще с прошлой жизни.

— Ты врач? — поинтересовался Люмз.

— Нет. Точнее да, доктор наук, но не лечащий врач. Я занималась исследованиями. Человеческий геном все такое, не очень интересно. Особенно теперь, когда я и сама сверхчеловек. К чему все это было, интересно? Вся человеческая наука, стремления? Так глупо мы выглядели для пришельцев, обошедших наш прогресс на десятки световых лет вперед. Не находишь?

— Я с тобой не согласен, — покачал головой Люмз, усаживаясь рядом. — Весь наш прогресс не пустышка, он позволил нам адаптироваться, позволил нам подогнуть игру под свои правила. Тебе разве не кажется, что мы выбиваемся из сценария Организаторов? Они вынуждены вводить новые правила, менять саму игру лишь потому, что столкнулись с человечеством. Ты — пессимист, Надя.

— Скорее реалист и мизантроп, — пожала плечами доктор наук. — Как там ваш глобальный проект по модернизации столичного метрополитена?

— Разбираешься в инженерии «эпохи»? — с надеждой в голосе спросил Люмз.

— Просто поддерживаю разговор за чашечкой какао, — строгая Надя позволила себе легкую улыбку.

— Тогда расскажу тебе все в подробностях, — улыбнулся в ответ Люмз. — У нас есть проблема, достаточно жесткая. Энергии и ресурсов, которыми мы располагаем, вряд ли хватит на то, чтобы создать проект в том виде, в котором мы хотим. Фактически мы строим космический корабль из говна и палок, а запитывать собираемся упаковкой пальчиковых батареек.