— Я играю… черта… — беспомощно пробормотал Гоша.

— Какого черта? — удивился Миша. — Мефистофеля, что ли?

— Не-ет… Мефистофеля играет Сам. А мы — черти в массовке. Бегаем там, бомбочки взрываем, ну в смысле — хлопушки…

Почему-то это сообщение всех ужасно развеселило.

— А признайтесь, Олечка, — вдруг поддразнил ее Глинка, — вы бы не отказались пополнить этим Домби свою коллекцию…

Ольга презрительно надула губы.

— Если бы я очень захотела, он, уж, не сомневайтесь, был бы здесь, — заявила она.

— И как бы вы это осуществили? — продолжал подначивать Глинка. — Ведь до него, говорят, не доберешься.

— Ольга Ильинична попросила бы кого-нибудь очень влиятельного… — с дурацкой ухмылкой ляпнул Тимоша.

Нетрудно было догадаться, кого он имеет в виду. Повисла неловкая пауза, очень, впрочем, короткая, потому что тут же все заговорили разом, стараясь ее заполнить. Ольга жестом заставила всех замолчать и сказала спокойно и холодно:

— Ничего подобного. Я попросила бы вас, господа, похитить его и привести ко мне.

— Ух ты! — воскликнул Гоша.

— А награда? — снова вылез Тимоша. — Какая была бы награда?

Ольга презрительно усмехнулась:

— Самая высокая — можете не сомневаться, — и вдруг добавила, захваченная новой мыслью, — А что, господа, сыграем? Кто из вас был бы готов пойти ради меня на преступление?

— Ну вот! — довольно отчетливо пробурчал Глинка. — Началось. А в следующий раз будет: «Ценою жизни ночь мою»…

На этот раз Ольга его явно расслышала и, по-видимому, даже поняла, но не разозлилась, как я предполагал, а посмотрела на него пристально и проговорила:

— Вот именно. Ну что, господа, начнем? Кто первый?

В свете дальнейшего хода событий решительно невозможно поверить, что она задала свой вопрос случайно. А между тем, именно так оно и было. Случаются же такие совпадения…

— Ради вас, госпожа… Да что угодно! — заверещал Тимоша. — Пришить кого-нибудь в темном переулке — пожалуйста, одно удовольствие!

Ольга отмахнулась от него и повернулась к Гоше.

— Надо прикинуть, — задумчиво начал он. — Смотря какое преступление… Украсть я, пожалуй, еще мог бы… Похитить кого-нибудь — тоже, если, конечно, потом вернуть… А насчет убийства — уж простите, все-таки нет. Мне, конечно, очень стыдно…

— Да, — решительно сказал Матвей. Настолько решительно, что Ольга, по-моему, даже немного растерялась.

— Что — «да»? — переспросила она.

— Да, — с той же интонацией повторил Матвей.

— Ага, — Ольга кивнула. — Вы, доктор?

— Нет, — твердо заявил Глинка, абсолютно точно сымитировав интонацию Матвея.

Ольга отвернулась от него.

— Вы, Андрей?

— А я, пожалуй, да, — весело сообщил Андрей. — Лучше всего, конечно, — тут он рассмеялся, — если получится чужими руками…

— Наймете кого-нибудь? — вежливо поинтересовался Глинка.

— Нет-нет! Сплету какую-нибудь интригу.

— Миша?

— Мишу не трогайте, — вмешался Андрей. — Миша будет нас всех в суде защищать…

И так далее и тому подобное… До меня очередь не дошла Ольга внезапно встала, объявила, что хочет спать и пожелала всем нам спокойной ночи.

Между прочим, вы заметили, что я за весь вечер не сказал ни слова? Такое уж у меня было настроение. Репетитор Саша тоже молчал как рыба — у него вообще такой характер.

В дверях меня нагнал Тимоша и заявил с самым деловым видом:

— У меня к тебе вопрос…

Отойдя на несколько шагов от дома, я остановился и уставился на него в ожидании.

— Не найдется ли у тебя сотни для старого друга? — довольно развязно поинтересовался он.

Этот вопрос он уже задавал мне месяц назад. Тогда я дал ему полтинник и сейчас тоже достал полтинник, но про себя подумал, что этому делу пора положить конец.

— Держи, Тимоша, — сказал я. — Но это в последний раз. Учти все-таки, что я не миллионер.

— Ну ясное дело! — ухмыльнулся он, оглядываясь на наши хоромы.

— Чего ты лыбишься? — разозлился я. — Это ведь не мои деньги!

— Ну ясное дело! — повторил он все с той же ухмылкой и вдруг прошептал мне в самое ухо, причем так быстро, что я не сразу его понял:

— Хочешь узнать, почему Сонька сбежала?

— Хочу, — растерянно пробормотал я.

Он рассмеялся мне прямо в лицо и смылся. Я вернулся домой в крайне подавленном настроении.