Но сегодняшним утром его нет в постели со мной. Его вообще здесь нет. Еще довольно темно, но я бы почувствовала, если бы он был в комнате. Его присутствие безошибочно уловимо.

Я ничего не понимаю, потому что обычно он не уходит с утра, не поговорив со мной. Мы либо делаем все вместе, либо оба знаем, где находится другой. Всегда было так. Но я не особо беспокоюсь.

Пока не выбираюсь из постели и не замечаю, что его сумка, которую он положил в угол возле умывальника, исчезла.

Его сумка не должна исчезать. По какой бы то ни было причине.

Мое сердце начинает бешено стучать. Я отодвигаю простую занавеску на окне. Время еще раннее. Только-только наступил рассвет. Снаружи пробивается достаточно света, чтобы разглядеть детали в комнате.

Его сумка не оказалась просто случайно задвинута в другое место. Ее тут нет. Его обуви тут нет. Его запасной футболки и трусов тут нет. Его оружия тут нет.

Его зубной щетки тут нет.

В этой комнате от него вообще ничего не осталось.

Мой живот начинает бунтовать. Теперь я пребываю в таком ужасе, что не могу сделать полноценный вздох.

Я пытаюсь отговорить себя от нарастающей паники. Должно существовать какое-то объяснение, почему исчезли его вещи. В конце концов, прошлой ночью он сказал, что любит меня. Он в самый первый раз был абсолютно уязвимым со мной.

Это что-то значит. И для него, и для меня.

Я не буду мгновенно переходить к самым худшим выводам. Даже если в глубине души я знаю, что это правда.

Я накидываю одежду и спешу наружу. Мотоцикл, на котором я ездила в последнее время (особенно когда нужно защищать периметр, пока мы помогаем людям путешествовать) до сих пор припаркован там, где я оставила его на прошлой неделе. Не так далеко от пристройки, в которой мы жили.

Сейчас тут тихо. В саду слышится какая-то возня — некоторым людям пришлось встать пораньше, чтобы поработать до жары, из амбара тоже доносятся голоса. Но активности пока немного.

Никто вообще не замечает меня.

Я знаю, куда мне надо направиться в первую очередь, но я слишком боюсь. Буквально в ужасе. Я стараюсь развернуть тело в том направлении, где мы припарковали свой грузовик, но не могу. Не могу это сделать.

Так что вместо этого я иду к амбару. Там Джексон и несколько человек из Новой Гавани. Делают свои привычные утренние обязанности.

Кэла нет.

Я машу рукой в ответ на их приветствия и иду дальше, направляясь к конюшням. Кэлу иногда нравится ошиваться поблизости, говорить с лошадьми, гладить их по мордам. Пока я иду туда, в моей голове зарождается крохотная надежда. Может, сегодня утром он будет там.

Но я добираюсь туда. Заглядываю внутрь. Одна из лошадей обрадованно ржет при виде меня.

Кэла нет.

Я с трудом сглатываю, мое нутро бунтует еще сильнее, ожесточеннее. Я кладу ладонь на живот и стараюсь продышаться сквозь тошноту.

Это не то… не может быть, абсолютно не может быть… тем, о чем я думаю.

Кэл никогда бы так не поступил со мной.

— Рэйчел? Ты в порядке?

Это голос Фэйт. Должно быть, она идет ко мне. Я смутно осознаю ее приближение, но перед глазами все слишком сильно расплывается, чтобы отчетливо видеть ее.

— Какого черта? — темп Фэйт ускоряется. В ее голосе слышится спешка. — Ты заболела? Что случилось? Ты белая как привидение.

Я открываю рот, чтобы ответить. Ничего не выходит. Даже ни писка.

— Рэйчел? Скажи мне, что случилось, — Фэйт протягивает руку и кладет ладонь на мое плечо. Прикосновение должно успокаивать, но сейчас я не могу этого вынести.

Я отшатываюсь. Резко разворачиваюсь и снова шагаю вперед.

Сейчас у меня нет выбора. Есть лишь одно место, которое нужно проверить. Я двигаюсь вслепую, не осознавая, мимо кого прохожу, даже когда мне выкрикивают приветствия. Я едва осознаю Фэйт, которая следует за мной, явно продолжая беспокоиться.

Часть меня хочет унять ее беспокойство, но это лишь крохотный голосок в моей голове, заглушаемый нарастающим воем горя, потери и агонии.

Я до сих пор не издала ни звука. Мне удается кое-как переставлять одну ногу за другой.

Пока я не добираюсь до одной из самых дальних построек.

Позади нее, в стороне от рабочих и повседневных дел на ферме, Кэл припарковал наш грузовик, когда мы прибыли неделю назад.

Свернув за угол, я останавливаюсь. Моргаю несколько раз.

Трава примята полосами, где шины оставили следы. Но грузовика нет. Уже нет.

Я начинаю задыхаться. Буквально задыхаться. Мое горло будто сдавило, и мне приходится кашлять, чтобы втянуть хоть немного воздуха.