Стоит заострить внимание на том, что все-таки как личность я сформировался именно здесь и считаю текущую жизнь основной. Что касаемо временной адаптации, тут странная смесь восемнадцатого и двадцать первого веков.

Всему виной пресловутая магия, или как её здесь зовут — табур. От слова табу, то есть когда-то она была под запретом. Довольно спесивая энергия, и, чтобы её обуздать, приходится приложить немало усилий. Впрочем, об этом позже.

Современные технологии и рыночная экономика здесь идут рука об руку с закостенелым традиционализмом в укладе жизни. И так не только в Российской Империи, а вообще везде.

Чтобы стало понятнее, на какой стадии технологического развития находится общество. Мобильные телефоны пока только кнопочные, да и доступны, в основном, главам кланов. А вот компьютеры уже сильно ход набрали. Затянув пояса, их себе может позволить любой представитель среднего класса, которому он нужен по работе.

Так вот, вернемся к цепочке событий, что и привела меня к изгнанию.

Всё началось два года назад на приёме у князя Багратиона. Даже не помню, в честь чего было торжество. Мои воспоминания в тот вечер примагнитились к одному-единственному событию. Остальное потёрлось как черновые линии карандашного рисунка.

Я, тогда еще шестнадцатилетка, сын главы клана средней руки. Сказовы ничем особо не отличались, включали в себя всего три рода: Сказовы, Гласовы и Тихомировы. Причем, первые два — братские, а вот третий «подкидыш». Мы и на приём-то этот попали только благодаря тому, что дед приятельствовал со старейшиной Багратионов.

Гости всё прибывали и прибывали. Я шел по двору в поисках моего друга Федьки Сапрыкина, рыжий и лопоухий он бы сразу бросился в глаза. Тут калитка поместья скрипнула в очередной раз. Голова повернулась на звук рефлекторно. Я лениво посмотрел на новоприбывших и отвернулся, но потом мозг прогрузил информацию, и пришлось обернуться еще раз.

Я прикипел взглядом к входящим. Точнее, к одной из них. Седой старик — император и пышная дама в платье расплылись, как и наследный принц, а вот принцесса, расцветшая после лета, приковала мое внимание. Я замер с открытым ртом.

Звали её Ева, и она была прекрасна. Черное платье с пышной юбкой. Такой цвет у женщин, в принципе, редкость, тем более у столь юных, но принцессам позволено больше, чем остальным. На контрасте с нарядом выделялись светлые волосы девушки, крупными завитками скользящие до самой груди.

Она о чем-то щебетала с матерью и, обводя территорию взглядом, споткнулась на мне. Видимо, у меня та еще дебильная ухмылка была. Ева тихо засмеялась. Я так завис, что вспомнил о поклоне в самый последний момент, но даже склонившись продолжал смотреть на нее.

Все остальные события того вечера смазались. Помню лишь, что не сводил с нее глаз. На следующее утро у меня болели оба бока, ведь я постоянно получал легкие тычки от Федьки, сопровождающиеся: «Не пялься ты так, придурок!» и «Хорош глазеть, моргала выскочат». Ну да, не слишком по-дворянски, но он вообще парень интересный.

Нам с Евой было никак не пересечься. Даже в одну компанию не попасть. Принцесса гуляла по двору только в сопровождении кого-то из кузин, а в группе с парнями могла оказаться, только если там есть представители одного из множества имперских родов или её дальние родственники.

Тогда у меня еще не имелось никакого плана. Я вообще не её полета птица. В школе нам с ней не встретиться, у наследников свои учителя — дворцовые. На городских мероприятиях она тоже со свитой. Нужно было ждать следующего приема, где появится императорская чета, и куда меня тоже пустят.

Всю неделю я терпел подколки Федьки, моргал удары на уроках фехтования, а на семейном ужине вечно отвечал на вопрос «Всё нормально?». У меня, как и большинства парней моего возраста, не было никаких шансов даже просто пообщаться с Евой.

Как ни странно, помогла выйти из ситуации моя невеста и по совместительству учитель японского — Аоки Сато. Она, как легко догадаться, из рода обрусевших японцев, бежавших из Хоккайдо после того, как полвека назад тамошний император оправился от тяжелого нокдауна, что нанесли северяне во время своей попытки переворота.

Наши отцы вели совместный бизнес по зимней речной рыбалке, а потому всё было предрешено еще до моего рождения. Аоки хорошая девушка, мы крепко дружили, но на этом всё. Потому иллюзий никаких не питали. Скорый брак воспринимали как необходимую неизбежность и регулярно подтрунивали друг над другом на этой почве.

На восьмой день на большой перемене во время обеда она подсела к нам с Федькой за стол.

— Привет, лоботрясы.

— Аоки-тян, — изобразил поклон на японский манер Федька, на что девушка лишь закатила глаза.