Гораздо больше его увлекали ночные философские дискуссии о смысле жизни. “Я их просто обожал, – говорит он, – потому что до тех пор у меня не было друзей, с которыми я мог бы обсуждать такие вещи”. Но главное, что он вместе с Фаруком погрузился в мир настольных и компьютерных игр.

“Ты поступаешь нерационально, – бесстрастно пояснял Маск своим монотонным голосом. – Более того, ты даже вредишь себе”. Они с Фаруком играли в настольную стратегию “Дипломатия” с друзьями по общежитию, и один из игроков решил объединиться с другим, чтобы выступить против Маска. “Если ты пойдешь на это, я настрою твоих союзников против тебя и сделаю тебе больно”. Фарук говорит, что Маск обычно побеждал, умело проводя переговоры и убедительно угрожая противникам.

В юные годы в ЮАР Маск с удовольствием играл в любые видеоигры, включая шутеры от первого лица и квесты, но в колледже сосредоточился на стратегиях – играх, в которых двое и более игроков состязаются друг с другом, строя империи и задействуя при этом высококлассные навыки стратегического планирования, управления ресурсами, организации снабжения и тактического мышления.

Стратегии – и настольные, и компьютерные – стали важной частью жизни Маска. От The Ancient Art of War, в которую он играл подростком в ЮАР, до The Battle of Polytopia, к которой он пристрастился тридцать лет спустя, они давали ему почву, где он мог заниматься планированием и управлять ресурсами, конкурируя за преимущество в игре. Он погружался в них на долгие часы – и так расслаблялся, избавлялся от стресса и оттачивал свои тактически навыки и стратегическое мышление для бизнеса.

С Наваидом Фаруком в Куинсе

Пока он учился в Куинсе, вышла первая великая компьютерная стратегия Civilization. В ней игроки состязались между собой, формируя общество с доисторических времен до наших дней и выбирая, какие технологии развивать и какие предприятия строить. Маск специально передвинул свой стол, чтобы они с Фаруком могли играть, сидя напротив: Маск на кровати, а Фарук – на стуле. “Мы часами жили в этом мире, пока не выбивались из сил”, – говорит Фарук. После этого они перешли к игре Warcraft: Orcs and Humans, один из ключевых элементов которой связан с организацией эффективного снабжения ресурсами, например металлами из шахт. Они играли часами, а затем делали перерыв на обед, и за едой Илон пояснял, в какой из игровых моментов понял, что победа у него в кармане. “Я создан для войны”, – говорил он Фаруку.

Игра-стратегия использовалась и на одном из предметов в университете: команды студентов состязались друг с другом в симуляторе растущего бизнеса. Игроки назначали цены на свои продукты, определяли расходы на рекламу, решали, какую долю выручки пускать на проведение исследований, и задавали другие переменные. Разгадав логику, лежавшую в основе симулятора, Маск выигрывал всегда.

Когда Кимбал переехал в Канаду и тоже поступил в Университет Куинс, братья взяли в привычку читать газеты и выбирать из героев дня человека, который казался им наиболее интересным. Илон не проявлял особого рвения к общению и не склонен был очаровывать своих наставников, поэтому в первый контакт с их избранником обычно вступал более компанейский Кимбал. “Если у нас получалось до них дозвониться, они обычно соглашались с нами пообедать”, – говорит он.

Одним из тех, кого они выбрали, стал Питер Николсон, который отвечал за стратегическое планирование в банке Scotiabank. Николсон был инженером, имел диплом по физике и докторскую степень по математике. Кимбал позвонил ему, и он согласился пообедать с братьями. Мать специально свозила их в универмаг “Итонс”, где при покупке от 99 долларов в подарок давали рубашку и галстук. За обедом разговор шел о философии, физике и природе Вселенной. Николсон предложил братьям летнюю работу и пригласил Илона к себе в команду по стратегическому планированию, состоящую из трех человек.

В то время Николсону было сорок девять лет, но они с Илоном хорошо поладили, вместе решая математические головоломки и сложные уравнения. “Меня интересовала философская сторона физики и ее связь с реальностью, – говорит Николсон. – У меня было не так уж много знакомых, с которыми я мог об этом поговорить”. Они также обсуждали то, что впоследствии стало страстью Маска, – космические путешествия.

В новом костюме

Когда однажды Илон отправился на вечеринку с дочерью Николсона Кристи, он первым делом спросил ее: “Бывает, что ты думаешь об электрических автомобилях?” Позже он признал, что таким вопросом вряд ли можно растопить лед.

Одной из тем, над которыми Маск работал для Николсона, был латиноамериканский долг. Банки выдавали многомиллиардные ссуды таким странам, как Бразилия и Мексика, но вернуть эти долги не представлялось возможным, поэтому в 1989 году министр финансов США Николас Брейди конвертировал латиноамериканские долговые обязательства в торгуемые ценные бумаги, названные облигациями Брейди. Поскольку эти облигации обеспечивало американское правительство, Маск полагал, что по ним всегда будут давать 50 центов за доллар. Однако по некоторым из них давали лишь 20 центов.

Маск понял, что Scotiabank может заработать, купив облигации по низкой цене, и позвонил в отдел торговых операций нью-йоркского банка Goldman Sachs, чтобы уточнить, есть ли они в наличии. “Да, сколько вам нужно?” – грубовато ответил по телефону трейдер. “Можно взять пять миллионов?” – спросил Маск, стараясь говорить низким и серьезным голосом. Когда трейдер сказал, что проблем с этим нет, Маск быстро повесил трубку. “Я подумал: «Мы сорвем куш, это беспроигрышный вариант», – вспоминает он. – Я прибежал с этим к Питеру, ожидая, что мне сразу выделят деньги”. Но банк отверг его идею. Директор сказал, что он и так держит слишком много латиноамериканского долга. “Безумие какое-то! – подумал Маск. – Неужели у банков такая логика?”