— Во, ничего не было, — осклабился Миша. — Так что нечего наезжать.

— Однако, — продолжила Озара спокойным холодным тоном, — если замысел преступника не был завершён по причинам, не зависящим от его поведения или желания, применяется правило двадцать девятой и тридцатой статей УК. В действиях такого лица будет зафиксировано покушение на изнасилование, а санкции назначаются по всё той же сто тридцать первой статье. К числу обстоятельств, по которым замысел преступника оказывается не доведённым до конца, можно отнести сопротивление жертвы, которое не удалось преодолеть насильнику, например побег с места преступления, привлечение внимания других лиц криками о помощи. То есть когда преступник не планировал прекратить насильственные действия, однако половой контакт не произошёл вопреки его воле.

— Да вы чего?.. — отступил Миша на пару шагов. — Да она сама в меня вцепилась.

— Ещё одно слово про меня или моих сестёр, и я на тебя заявлю, — сощурила глаза Оляна. — И, поверь, я обязательно узнаю о том, распускал ты свой грязный язык или нет. Как я знаю о споре и твоих рассказах обо мне со своими дружками. Про то, что я зомбированная, как вешаюсь на бедного тебя, что ты меня скоро дожмёшь и трахнешь.

— Откуда ты… — нахмурился Мишка. — Рассказал кто-то? Но вообще давай, заявляй, я скажу, что не было ничего, ты за мной сама бегала, и все это подтвердят. А когда я тебя бросил, решила мне отомстить. Так что вы ничего не докажете. Да и не было ничего. Совсем ничего. А вот угрозы были и нож был.

Оляна почувствовала дурноту. Миша не стал запугиваться, а наоборот, вёл себя всё наглее, чувствуя свою безнаказанность. Он сможет спокойно выставить её виноватой. Теперь яснее понималось, насколько он не такой, каким она его видела. По телу прокатилась нервная дрожь, и Оляна опустила голову и обняла себя за плечи. Но тут кто-то взял её под руку, и она посмотрела на сестру, в зелёно-карих глазах которой мелькали недобрые молнии.

— Ты прав, в полицию мы бы в любом случае не заявили, — ровно сказала Озара. — Нам совсем не выгодно привлекать к своей семье внимание властей. Мы бы просто рассказали всё отцу. И он в любом случае поверит только нам.

— Это вы что, типа сейчас меня уже своей сектантской роднёй пугаете? Типа этим?.. Змеем Горынычем, да? Серьёзно?

— Ну что ты… — усмехнулась Озара. — Змей Горыныч — это не только мифическое существо, любой бы, кто не дурак, уже догадался, о чём ему толкуют и намекают. Вот как ты думаешь, где в Себеже или России работает наш отец или, может, мать? А я тебе подскажу: нигде. Откуда же у нас квартира, разные гаждеты и всё прочее? Отец просто даёт деньги. А он нас любит и очень бы рассердился, узнай он о такой ситуации с Оляной. А мы бы очень не хотели его сердить. Потому что… если он узнает, скорее всего, ты просто исчезнешь из этого мира. Раз. И тебя здесь больше нет.

— Ты мне что, угрожаешь?

— Я? Нет. Что ты, Миша, — Озара усмехнулась, хищно показав зубы. — Просто не хочется снова переезжать. Мы тут как-то попривыкли.

— Переезжать?.. — повторил Миша и потом внезапно побледнел, бросив на Оляну совсем иной взгляд. В нём появился настоящий страх. — Вы что… не староверы?

— Нет, конечно мы не староверы. И даже не сектанты, — хмыкнула Ожега. — Что за тупости людям в голову лезут, интересно?

— Ты же слышал о Триаде или Якудза, или, может, о Картеле? Так что включи мозги и думай сам. Мы о твоей шкуре печёмся, — сказала Озара и чуть поморщилась. — Оляне тебя немного жаль. Но довести можно даже святого.

— Я всё понял, — бросил ещё один взгляд на Оляну Миша и отступил к чёрному ходу.

— Что произошло? — спросила Оляна. — Я не поняла…

— Люди Яви боятся государственные структуры и криминальные. Раз не сработал страх против первых, я намекнула Мише, что мы имеем отношение ко вторым, — ответила Озара.

— О… я вспомнила, Триада — это же китайская мафия! — хмыкнула Ожега.

— Ты угрожала ему ножом, мы отличаемся от них, гораздо лучше натренированы, я хорошо знаю законы, Оляна рассказывает иносказательные сказки про свою семью, которые могли быть да чем угодно. Наш источник дохода чёрный, то есть никому не известен. Такой вывод вполне логичен. Про Триаду и Якудзу я упомянула, чтобы его ассоциативная цепочка точно сошлась на той мысли, которую я ему внушила.

— Хитро, — похвалила Ожега.

— Люди никогда не признают своих ошибок, — посмотрев на Оляну, сказала Озара. — Ты его слышала. Они до смерти будут биться за свои иллюзии, потому что правда порой слишком страшная и непереносимая для них ноша. Люди придумают какую угодно «логичную» отговорку, чтобы только оправдаться в собственных глазах. Им проще найти виноватого вовне, чем заглянуть поглубже в собственную гнилую душу. Так что пусть боится, раз не умеет уважать чужие желания и границы.

Оляна понимала. Вновь накатило чувство вины, но она вовремя вспомнила советы и слова сестёр о том, что не виновата в действиях другого человека. Свобода воли есть у каждого. Это был выбор Миши, как поступать. И он действительно не обратил никакого внимания на её попытки сопротивления и слова в тот момент. С его стороны это точно была никакая не любовь, а она так хотела любви, что едва не совершила непоправимую ошибку и подвергла опасности родных, доверившись не тому человеку. Повела себя глупо и самонадеянно. Если бы не Ожега и Озара… Она могла провалить Инициацию. Ужасно огорчить мам и пап. Оляна подвела бы прародителя и свой Род.