Впрочем, как выяснилось, в своём трансе они были ни много, ни мало, а почти весь день и до захода солнца осталось не так и много времени.

— Последний барьер —это бездействие, которое приравнивается к немощности, старости, — сказала Блага.

— Зверь поможет нам долго жить и мы должны это принять? — спросила Озара, вспомнив про разговор с родителями.

— Не совсем, — покачала головой тётя. — Бездействие равно безынициативность и бесполезность, некоторые оборотни предпочитают дрессировать своего Зверя, запирают его внутри себя, не дают ему волю и свободу. Наш Род идёт иным путём. Мы прислушиваемся к нуждам и желаниям своего Зверя. Делаем его своим партнёром. Другом. Соратником. Но… всё-таки главными в этом партнёрстве должны стать вы. Иначе просто простоите в стороне до своей старости и полной утраты возможностей. Начнём. Времени осталось не слишком много.

Блага запела песню без внятных слов, которая отозвалась гулом в ушах и головокружением. Озара лишь краем глаза видела, что тётя начала заплетать волосы сначала Ожеги, потом Оляны, и последней очередь дошла и до неё. Из таза с заваренными берёзовыми вениками плавно вылетели ленты, явно вымоченные в травяном растворе, и когда влажный тёплый атлас коснулся кожи… что-то произошло.

Баня растворилась, потеряв очертания, осталась лишь заунывная песня, которую словно подхватил многоголосый хор. Потом Озара ощутила стужу с одной стороны и тепло с другой. Кто-то смотрел из темноты, кто-то тёплый, и она протянула руку, сделала шаг и…

Очнулась у лобного места в центре Гнезда рядом с сёстрами, родителями и всеми жителями и гостями Гнезда. Небо алело закатом. Все смотрели на них. А прямо перед ногами был вычерчен защитный рунный круг, окружённый низенькими крадами.

— Зверь внутри вас, — нарушил тишину дедушка Остромир. Впрочем, сейчас это был не их дедушка, а Глава клана. — Обратитесь вглубь себя, позовите, распахните объятья. Внучка моя старшая. Ожега.

Ожега переступила чёрную линию и закрыла глаза. Озара много раз видела, как перекидывались их папы и дедушки, и у сестры вышло так же, спокойно и красиво: вот стоит девушка, одетая в богатый расшитый жемчугом летник, с височными кольцами, с лентами в волосах сложной косы, украшенной венцом, — а через миг выгибается изящная длинная шея зелёно-серого Змея с разными глазами: один золотисто-карий, а другой карий у зрачка и голубой по краю радужки, в смешении же и по большей части равномерно зелёный.

Ропот восхищения прошёлся по толпе. Змеевна и правда была изящна и красива, не такая мощная, какими перевоплощались мужчины, более… женственная, с венчиком гребней на голове, более мягкими линиями морды и чуть менее внушительными клыками, зато крылья, кажется, были больше, чем у папы-Боеслава, который мог похвастаться самым большим размахом в Гнезде.

— Создана для Неба! — словно услышав мысли Озары, вторил ей дедушка Остромир. — Возвращайся, Ожега, внучка старшая.

Озара на миг задержала дыхание, даже ладони моментально вспотели, но у Ожеги обернуться назад получилось так же спокойно. В крайнем случае был ещё способ экстремального сброса оборота как «биться оземь», точь-в-точь, как описывали в сказках — вот это, главное, в легендах Яви осталось, но она надеялась, что никому из них он не понадобится.

— Внучка моя средняя. Оляна, — тем временем провозгласил дедушка Остромир.

Оляна мелко засеменила в круг, повела рукой с широким рукавом и тоже легко обернулась светло-серой Змеевной с льдистыми глазами. Оляна была покрупней Ожеги в обороте: почти пять метров от кончика длинного хвоста с острым и полупрозрачно-льдистым гребнем до вытянутой морды, то есть никак не меньше, чем Змей-мужчина. Из длинной пасти вышел холодный пар, а под тяжёлой трёхпалой лапой с острыми когтями начала замерзать земля.

— Повелительница Льда, — цокнул языком кто-то за спиной Озары.

— Хорошо, — похвалил дедушка Остромир. — Теперь обратно.

Когда Оляна вернулась в человеческое тело и подошла к родителям, Озара поняла, что всё это время не дышала. А ещё Оляна будто в один момент повзрослела, растеряв свою былую мечтательность и наивность. Высоко поднятая голова, гордая осанка и расправленные плечи — сестра словно сошла со старинных гравюр о деяниях великих княгинь Беловодья и основательниц древних Родов, таких как Горгоны, Сирины и Яги, где наследие передавалось по женской линии от матери к старшей или достойнейшей дочери.

— Озара. Внучка младшая. Твоя очередь, — позвал дедушка, и Озара шагнула за черту.

В голову лезли всяческие мысли, например о том, что их, похоже, после очищения в бане одели, пока они были в трансе, или о том, что юдварги сохраняли на себе одежду во время перевоплощения. Из-за этого считались высшими оборотнями, в отличие от обычных оборотней типа берендеев, финистов или сирин и тем более низших волколаков. От волнения её потряхивало и немного подташнивало, но, вдохнув свежего воздуха, пахнущего лёгким дымком от сухих дров, Озара собралась, вспоминая всё, что чувствовала во время очищения.

Она замерла, вглядываясь в огни костров, и словно потянула за горячую нить. Не было боли при трансформации или чего-то подобного, просто народ вокруг стал уменьшаться и было такое необычайное ощущение правильности, как будто от души потянулся после долгого корпения за учебниками. Внутри, словно маленькие пузырьки воздуха под водой, засверкало, зашипело и весело забурлило счастье, распирая и расширяя тело огненным восторгом. С током крови бился мощный источник магии. За спиной раскрылись крылья, которые буквально просили неба. Запахи сородичей, Гнезда, скота, воды, костров и гостей ударили в ноздри так сильно, что она чихнула снопом огня, вызвав возгласы. Длинный язык мазнул по острым зубам, шея извернулась под немыслимым ранее углом так, что получилось быстро разглядеть коричнево-золотую чешую, ало-золотой гребень и крылья. Всё было таким необычным, новым, интересным, непознанным, что, услышав «Довольно. Возвращайся» от дедушки, Озара испытала небольшое разочарование. Впрочем, в человека она превратилась легко: стоило только вспомнить и потянуться за этим ощущением, и она вернулась в родное тело.