В тюрьме царил дух уныния и беспросветности. Окон в камерах не было. Лишь тусклые электрические лампочки в коридоре освещали небольшое пространство заключённых. Ночью свет становился глуше, днём, а особенно во время проверок – чуть ярче. Но в целом который час заключённые узнавали только по распорядку дня. Общаться с соседями по камерам было нельзя – между ними была не решётка, а сплошная стена. Разговаривать через решётку тоже запрещалось. За соблюдением порядка строго следили дежурные полицейские псы.

Вот в таком мрачном месте оказался Крыс. Закованный в наручники и с реактивным ранцем за спиной, он шёл по коридорам вслед за строгим начальником тюрьмы капитаном Моржо – огромным зверем, из пасти которого угрожающе торчали два длинных клыка. Поэтому выглядел он устрашающе. Несмотря на внешний вид, начальник тюрьмы был очень неповоротлив. Но бегать ему было и незачем – это входило в обязанность полицейских псов. А задача Моржо – следить за соблюдением порядка, для чего как раз всегда нужно находиться на своём месте.

Моржо молча шёл по коридору. Видимо, даже тень от его массивной фигуры наводила на заключённых ужас: ни один из них не рискнул выглянуть наружу, посмотреть на новенького. Крыс же, наоборот, во все стороны вертел чёрным носом и вовсе не выглядел запуганным.

– Ого! Вы уже предметы сажать начали? – округлил он глаза, увидев в одной камере бочку, обвязанную цепью. На цепи висел тяжёлый замок. – Так может, вместо меня ранец посидит? – бодро предложил он.

– Это Хуба Дуба! – рявкнул Моржо. Он не понимал шуток.

– Забодай меня котяра! – с удивлением воскликнул Крыс. – Так вот как он выглядит!

– Никто не знает, как он выглядит, – оборвал его Моржо. – Хуба Дуба заперт внутри. Шагай давай. Твоя камера следующая.

Моржо подошёл к нужной камере и наклонил морду к электронному замку. Система просканировала изображение, и дверь камеры открылась.

– Вот это технологии! Кто вам тюрьму строил? Илон Хаск? – бодро восхитился Крыс.

Илон Хаск был известным во всём мире псом-изобретателем. Даже еноту Нику до него далеко: пока он придумывает реактивные ранцы, Хаск трудится над моделью космического корабля.

Моржо жестом указал Крысу на его камеру. Крыс шагнул внутрь, но застрял: крылья реактивного ранца оказались шире дверного проёма.

– Эх, беда, начальник, – обернулся он к Моржо. – Придётся меня отпустить. Ранец-то не снимается – застёжка заела.

Это была правда – в застёжку попала веточка, когда Крыс висел головой вниз в саду Софи.

– Что сейчас будет! – послышался шёпот охранников. Здесь никто не осмеливался шутить с начальником.

– А ну-ка иди сюда! – приказал Моржо, с досадой взглянув на подчинённых, как бы спрашивая, почему они до сих пор не удосужились снять с преступника эту штуку. Полицейские псы вместо ответа опустили головы и попятились назад.

Моржо поднял Крыса как пушинку, одной лапой, а другой вцепился в застёжку реактивного ранца и начал трясти, зазвенев связкой ключей на поясе.

– Ай! Щекотно! Перестань, начальник! Это грубое обращение с заключёнными! Ха-ха! – взмолился Крыс.

– Виси спокойно, не дёргайся! – Моржо ещё раз хорошенько встряхнул Крыса, и тот случайно сбил нижней лапой самый большой и ржавый ключ с пояса начальника охраны. Ключ, звякнув, упал в угол камеры с закованной в цепи бочки, но на это никто не обратил внимания – уж слишком громко Крыс верещал.

В следующую секунду вниз полетел уже Крыс: Моржо, расправившись с застёжкой, втолкнул его в камеру. Цифровой замок защёлкнулся. За секунду до того, как оказаться в камере, Крыс почувствовал на себе чей-то взгляд. Из отверстия закованной бочки блеснули жёлтые и круглые, как полная луна, глаза.

Полицейские псы и начальник тюрьмы ушли, и в тюремном коридоре приглушили свет. Теперь там мерцала только одна лампочка около лестничного пролёта.

Заключённые, потревоженные ночным происшествием, уже начали похрапывать. Однако это не помешало Крысу услышать командирский голос начальника тюрьмы и шаги полицейских псов по лестнице. Вот до его уха долетело металлическое звяканье ключа и короткий щелчок – это открылся тяжёлый навесной замок. Через некоторое время пиликнула цифровая сигнализация, то ли впуская в камеру очередного провинившегося, то ли, наоборот, выпуская. Снова послышался голос Моржо, призывающий своих подчинённых к порядку. Голос был недалеко, и в отзвуке эха казался более грубым. Полицейский пёс гавкнул в ответ «Есть!», и всё стихло.

За стенами тюрьмы взошла полная луна. Речные волны мягко покачивались в такт двигателю. Катер, день и ночь дежурящий у причала, неспешно отчалил от берега и поплыл в сторону Медовой Долины.

Чинк скучал. Ему было совершенно нечем заняться. На большом, во всю стену, экране телевизора шла реклама реактивного ранца енота Ника.

– Да уж! – Чинк выключил экран с бесполезной рекламой. – Теперь и на ранце не полетаю.