– Но ведь саму Женю тоже усыновили, – напомнил я, – и не кто-то приезжий, а местная семья, – на неё не было желающих?

Мария Ильинична немного помолчала:

– Понимаете… Люди охотно берут самых маленьких. Это же логично. Жене было уже тринадцать лет. Переходный возраст, уже сложившийся характер…

– А как же её взяла местная семья?

Заведующая снова сделала паузу, а потом решилась:

– Эта семья на хорошем счету в посёлке. Оба работают, не пьют, ведут огромное хозяйство, у них своих детей трое… Но у них не сложились отношения. Вот Женечка и убежала. Мы не настаивали, мы не могли неволить уже взрослую девочку. Она, когда её вернули из Москвы, жаловалась, что приёмные родители не слишком хорошо к ней относятся, заставляют работать с пяти утра и до поздней ночи. Нет, Вы не подумайте, что они себе батрачку искали! Семья довольно зажиточная, они могли и работников нанять. Но у них такой порядок в семье – и дети точно так же работают, от зари до зари. Такой уклад в семье. Так они своих детей воспитывают. Того же и от Жени хотели. А она не выдержала. Она очень тянулась к учёбе. А с учёбой у нас здесь не самым лучшим образом обстоят дела. Школу-то местную закрыли. Это и понятно – в селе осталось всего несколько детей школьного возраста. А в пяти километрах отсюда, в соседнем, более крупном посёлке, построили новую школу. Детей отсюда забирал автобус, а потом привозил их обратно после занятий. Потом детей осталось всего человек десять, и автобус перестал ходить. Дети добирались до школы кто как мог, – я вспомнил рассказы Сашки про посёлок под Таганрогом, – кто – пешком, кого-то родители отвозили. Но новые родители Жени не хотели возить детей, хотя у них была машина. Первый год они своих ещё отвозили, а потом перестали. Они, вообще-то, современные люди, но труд как-то… съел их, что ли… В общем, когда они взяли Женю в семью, их дети в школу уже не ходили. Но они были и постарше Жени. Девочка поначалу ходила в школу пешком, но потом она просто сломалась. Стала болеть, чахнуть… Ведь работу по дому никто не отменял, и ей приходилось, пройдя десять километров в день туда и обратно, ещё и коров доить, и за скотом убирать, многое делать по дому… Она просто устала…

– И Вы, зная, что дети в этой семье не учатся, отдали девочку таким родителям?! – я был поражён, – Но как же так? Ведь существуют строгие правила усыновления. Приёмные родители обязаны обеспечить ребёнка возможностью посещать школу!

Мария Ильинична потупилась:

– Да, наверно, Вы правы. Наверно, мы не должны были отдавать им девочку. Но юридически всё было совершенно законно. Семья имела неплохой по нашим меркам достаток, хороший дом со всеми удобствами – лучший дом в посёлке. Они уверяли нас, что девочка непременно будет учиться. Так они и не ограничивали её, они отправляли её в школу. Просто дома у неё уже совершенно не было времени на занятии. Мать говорила: «Учись в школе! А дома надо помогать семье!» В чём-то она была права. Но Женя не выдержала такой нагрузки и сбежала.

– Куда она пыталась добраться, вы в курсе?

– Она призналась, что хотела вернуться к родственникам, в Беларусь. Она утверждала, что там отличная школа, и она очень хочет учиться именно там. Про будущее говорила, про свою мечту поступить в институт… Вот, не помню только, в какой…

– Хорошо. Пока всё понятно. Далее, её усыновляет какой-то «дядя» из Санкт-Петербурга. Кто он такой? Где документы на усыновление?

Вот тут мне показалось, что детский дом в ближайшее же время осиротеет. Мне даже на секунду стало не по себе – а ну как, эта дама дуба даст?! Зато я понял, что подобрался к интересующей меня теме вплотную:

– Где документы на усыновление Евгении Масловой? – сколько, в конце концов, можно жалеть нерадивую заведующую?

На Марию Ильиничну было жалко смотреть. А я, в общем-то, и не смотрел. Я уткнулся в свою папку, делая вид, что её содержимое интересует меня гораздо больше, нежели ответ на поставленный вопрос. Заведующая, наконец, прервала паузу и с видимым трудом выдавила:

– Они сгорели во время пожара…

– А в компьютере? – я был безжалостен.

– Из компьютера данные исчезли, – еле слышно пробормотала Мария Ильинична.

– Каким образом? – буквально коршуном я налетел на педагога. – Как из компьютера могли исчезнуть данные об усыновлении… удочерении… Чёрт, неважно! Куда они делись?!

– Я не знаю. Мы всё очень аккуратно заносим в компьютер. Только после этого бумаги отправляются в архив. Но архив пострадал во время пожара, практически ничего не удалось спасти и разобрать. Вся информация осталась только в компьютере…

– Тогда я повторю свой вопрос, который уже задавал Вам: вы делаете резервные копии?!

Пауза. Или она сама ласты склеит, или я её задушу – одно из двух.

– Я не знаю, что это, – созналась наконец-то, заведующая.

– Ну, слава Богу! Хоть что-то вразумительное начали говорить, а не мямлить. Давно бы так! – я немного успокоился. Вполне вероятно, что ещё не всё потеряно, – Резервные копии – это когда информацию, находящуюся в компьютере, – я с любовью погладил довольно современную машину, – копируют на диск. Круглый такой, компьютерный диск. С компьютером может произойти всё, что угодно – он может сломаться, в него может попасть вирус… Чтобы информация не пропала, её переносят на диск. Круглый, блестящий диск! Специальный такой, для компьютера диск!.. Вы делали это?

– Мы сейчас делаем так, – заведующая теребила свой блокнот, – но тогда мы рассчитывали только на компьютер. Ведь дубликаты документов, вернее, сами документы, хранились в архиве. Кто же мог предположить, что архив сгорит?! Подождите, сейчас я Вам всё расскажу…

Плохой сон. Такое впечатление, что я сижу на допросе уже восемь или десять часов, и меня периодически пытают. Но горячо!.. Чувствую, что горячо… Заведующая трясущейся рукой налила себе стакан воды, залпом осушила его, и отважилась на откровения:

– Понимаете, мы каждый год отчитываемся по всем делам перед региональным центром. Мы отправляем им все копии документов, как по усыновлённым детям, так и по оставшимся в детском доме. Это делается обычно, в конце года. Я сама готовлю этот отчёт и отвожу его лично. Но в тот год, когда сгорел архив, мы обнаружили, – Мария Ильинична опустошила ещё один стакан воды. Да засуха у тебя, что ли?!..– что дело Масловой бесследно исчезло из компьютера. Бумаг нет. В компьютере нет. Получается, что Маслова, как бы, и не жила здесь никогда. То есть никаких следов…