– Гитара, – бодро отрапортовал Лекс, как будто бы не поменявшись в лице. – Хотя нет. В музыкальной школе, а потом в консерватории я учился играть на виолончели. Но для широкой аудитории пришлось освоить электрогитару. А потом как-то понеслось. На бас гитаре тоже могу, но немного не мое это, слишком монотонно.

– Это просто замечательно, – едва ворочая языком, отозвался Саня. – У тебя есть гитара, или надо будет покупать? А то у меня денег нет. Поиздержался как-то, – вздохнув, он откинулся на подушку. – Так что придется искать какую-нибудь работенку на первое время. Но прорвемся, – он еще раз зевнул и закинул ноги на койку. – А может быть получится устроиться в какой-нибудь клуб? Будем там песни исполнять, всеми любимые, – он скривил лицо, – белые роузы, белые роузы. Тьфу. Но что поделаешь – никто не признается, но все любят под нее приплясывать.

Лекс, кивая в знак согласия с саниными словами, что-то выискивал в висящей рядом на крючке сумке.

– Я на минутку отлучусь, ты пока еще разливай, – и он ушел куда-то в сторону начала вагона.

В затухающем мозгу Сани мелькнула мысль, что в новом вагоне вроде бы нет туалета в том конце. Но сытая нега не оставляла тревожным мыслям ни единого шанса.

Сны санины были приятными и не очень одновременно. Он был великим музыкантом, у него было все: полные стадионы в турах по всему миру, золотые и платиновые пластинки, премии и статуэтки, миллионы просмотров видеоклипов на ютюбе, а главное куча денежек и фанаток, но он все время нигде не успевал. Вообще нигде. То на поезд опоздает, то на самолет. Он опаздывал на концерты и съемки, и даже на свадьбу опоздал однажды. Правда ни разу не пожалел об этом, о все же!

– Саня, Саня, вставай, а то опоздаешь! – голос, казалось, слышался отовсюду. – Твой выход. Ну давай же, – может это ведущий сборного концерта? А вдруг это запись на телевидении? – Твоя судьба решается!

Саня вскочил как ошпаренный. Заметался по темному купе. А поезд и правда уже замедлял ход. Что? Да. Надо выходить, чтобы успеть на концерт.

– Не суетись, я тебе помогу, – проговорил смутно знакомый голос, но вроде бы это не ведущий концерта. Может продюсер? Саня давно хотел завести продюсера. – Надевай.

Кто-то подавал Сане одежду, а он, путаясь в штанинах и рукавах, надевал ее. Куртка, шапка. Обувь. Сумка на плечо. Вроде ничего не забыл.

– Ты иди-иди, – поторапливал голос, а заботливые руки похлопали по плечу. – Я твою постель разберу, а белье сдам. Ну с богом. Ты сможешь.

– Я смогу, – утвердительно пробормотал Саня. – Это мой звездный час.

Поддерживаемый буквально за шкирку, и подталкиваемый в спину, Саня поспешил в тамбур. В пустой тамбур. Не было там даже проводницы. В тот момент странное беспокойство поселилось на душе у Сани.

– Я помогу, – успокоил его голос. – Не переживай.

– Да-да, ик, – согласился Саня. – Я тебе верю.

Вот поезд, до того медленно скользя, остановился на темном полустанке с одним единственным далеким фонарем. Щелкнули замки и прочие запорные механизмы. Широкая спина, загораживающая дверь, склонилась. Скрежетнула раскладываемая лестница.

– Ну давай, друг, – и его вновь хлопнули по плечу. – Стоянка меньше минуты. Но ты успеваешь.

Еще один хлопок по плечу и Саню вновь подтолкнули вперед. Едва чуя под собой ноги от страха за свою судьбу, за свое будущее, он спустился по лесенке и ступил на темный заснеженный перрон. Вновь брякнула железная лестница и дверь за спиной захлопнулась. Щелкнул замок. Поезд издал гудок, который донесся откуда-то издалека, причем не понятно с какой стороны. Что-то зашипело, грохотнуло, скрипнуло. Едва слышно вагон покатился прочь, потом дернулся. Вот колеса в первый раз стукнули на стыке рельсов. Второй. Грохот все нарастал, доносясь со всех сторон. Потом сместился в одну сторону. А потом стал затихать. Еще немного и Саня остался на перроне один. И только еще один гудок донесся уже кажется и вовсе с того света.

Неведомый городок на букву “Н” снег засыпал уже третий день, но все никак не мог засывать, так как в этих краях в принципе больше пятнадцати сантиметров снега за зиму не выпадало. А ведь был еще только конец декабря. В этих богом забытых краях если к ночи пошел снег, и на утро еще не прекратился, то его выпало много – целых два сантиметра. Обычно выпадает меньше. Да и солнечных дней на порядок больше пасмурных, и уж тем более тех, которые отмечаются какими-либо осадками. Хотя в сорокаградусный мороз, глядя на бледное-бледное полуденное небо и белесый диск солнца сложно поверить, что день солнечный. Впрочем, была ночь. И не смотря на полнолуние, лунного диска было и вовсе не видно из-за морозного смога. На замерзшую и даже заледенелую землю с сероватого беззвездного неба сыпал мелкий снег. Железнодорожная станция спала крепким сном, но поезда регулярно пролетали мимо, разнося по всей долине металлический стук и грохот, и редкие гудки. Все это были в основном грузовые поезда, но иногда попадались и пассажирские. Дальнего следования их было целых четыре за сутки, два в одну сторону, и два в другую.

Один из таких поездов, следовавший из конца страны в ее начало, отстучав по рельсам, скрипнул тормозами и остановился. Нехотя открылись заиндевевшие двери нескольких вагонов, будто сами собой откинулись подножки и на крохотную станцию, состоящую из одного только перрона, хватающего максимум на треть от длины поезда, трех с половиной скамеек и запертого в поздний час вокзала, вывалились немногочисленные путешественники и командировочные. Вскоре захлопали двери приехавших за ними автомобилей и меньше чем через минуту исчезли в ночной мгле, то есть еще до того, как Саня Тамарин успел выйти из вагона. Проводницы из-за мороза в дверях видно не было. А может и по какой другой причине.

Саня Тамарин, наш главный герой, подталкиваемый не иначе как волей бога рока, а именно рок Саня и собирался играть, буквально скатился на припорошенный свежим снежком перрон и едва удержался на ногах. Устояв, выпрямился и огляделся, смутно ощущая, что что-то здесь не так. Что-то в этом столичном вокзале было не так. Но спросонья никак не мог сообразить, что именно.

Но самое первое, что Саня ощутил, так это то, что от чего-то холодрыга была такая, как будто бы он никуда из дома не уезжал. Эти санины мысли были недалеки от истины. А одет Саня был не очень тепло – пуховик был тонковат, и подштанники совсем не имели начеса, и потому он сходу замерз. Все же ехал Саня не в самые холодные края, и поэтому надел одежду полегче.