Остальные земляне озадаченно озирались. В убежище яблоку негде было упасть от силов: мерно струились потоки певучей речи, шаркали лапы, нервно бегали глаза в явном страхе перед новой атакой. Некоторые привалились к стенам, откинув головы и смежив веки, точно готовились к очередной катастрофе.

– Они быстро в убежище спустились, – сказала Ирма. – Наверное, уже привыкли.

Окон не было. Узкие комнатки освещались фосфоресцирующими полосами. Клифф пробирался через толпы силов, чувствуя на себе взгляды, блуждал по коридорам в поисках выхода. Спертый воздух убежища пропах чем-то кислым и незнакомым.

Развернувшись наконец, он обнаружил, что Кверт следует за ним по пятам.

– Боль проходит через стекла, – проговорил тот.

– Вы тут прячетесь от микроволновых излучателей Птиценарода?

Кверт выразил согласие непривычным для силов кивком головы.

– Народ изменил оружие. Добраться до вас.

Ирма протолкалась по внушающим клаустрофобию коридорчикам следом за Квертом.

– На этот раз они нас достали… то есть Говарда. Народ наверняка нашарил нужную частоту.

– Народа хорошие технологии. Быстро приспособить их могут. Всегда так было.

– И выслали этого разведчика? – Клиффу хотелось выскочить на помощь Говарду. – Мне бы взглянуть, как…

– Нет окон в этом месте. – Кверт повел лапой в жесте, который, как стало ясно Клиффу по многодневным церемониям погребения силов, означал покойся с миром.

Силы не позволили Клиффу даже выглянуть наружу. Один выбрался на разведку через мусоропровод, а возвратясь, доложил через Кверта быстрыми текучими фразами, что разведчик с большими блестящими глазами долго кружил над городом, наугад выцеливая силов болеизлучателем, после чего, видимо утомившись, улетел прочь.

– Раньше прилетали такие? – спросила Ирма.

– Только металл боль остановит. – У Кверта был усталый вид, на бледной морде и кожистой шее прочертились глубокие морщины. – Плотно надо.

Клифф знал, что микроволновое излучение длиной волны около трех миллиметров воздействует на человеческую нервную систему. Для силов длина волны, очевидно, другая, ведь раньше болевые проекторы на людей не действовали. Значит, Народ модифицировал свои излучатели и подобрал частоту примерно 100 ГГц, так, чтобы причинить Говарду смертоносную боль, и на эту перенастройку ушло совсем немного времени. Впечатляющее достижение.

– Наверное, они силов очень хорошо знают, и… – начала Ирма.

– Акьюладаторпа знает нас. Он вас искал.

– Вы уже давно вместе с Народом. В смысле, под их властью. Как вам удается это переносить?

Кверт долго не отвечал, но Клифф не торопил его. Он понимал, что людская привычка перебивать собеседника, забрасывая его вопросами, силам наверняка показалась грубым нарушением этикета.

Наконец Кверт с тяжким вздохом заговорил:

– У вас есть слово, услада, по-нашему – охиг. Или как-то так. Свет усладу дарует, солнце и Струя. Жизненная сила усладу несет. Охиг потоками вниз идет. Растения, животные, силы, а теперь и люди растут и учатся, и думают благодаря охигу. Крутится Чаша, сохраняет нас здесь, чтобы охиг сквозь нас перетекал, усладу дарил. Силы в мире, люди в мире, Народ в мире. Народ больше охига имеет, плотнее их охиг. Движется охиг в мире, узоры образует. Народ зрит узоры. Если узор неправильно понять, то Народ неправильно действует.

– Они не кажутся нам лучше вас, силов.

– Не лучше. Они просто на своем месте.

– И что, они были на своем месте, когда учинили среди вас бойню?

– Правосудие грядет. Охиг пребудет.

То была самая длинная речь, какую они слышали от Кверта за все время, да и от любого сила. Силы, вероятно, предпочитали ловить момент, а не рассуждать о нем. Клифф им позавидовал.

Он пустился в бесцельные блуждания по дому. Перед его мысленным оком все еще корчился от боли Говард, терзая тело скрюченными пальцами. Клифф наткнулся на Ирму, которая забилась в какую-то каморку и тихо всхлипывала, сидя там на холодном каменном полу. Он сел рядом, обнял ее за плечи и привлек к себе, что-то зашептал на ухо, сжал в объятиях, изливая эмоции, которым не хотелось подбирать имен. Ему стало легче от одного этого. Он погладил напряженные мышцы у нее на шее и плечах. Ирма сделала то же самое для него. В сумраке они долго делились эмоциями и чем-то большим. Клифф не нашел в себе сил плакать, а Ирма тихо всхлипывала у него на груди. Время растягивалось.

Они просидели в убежище много часов, прежде чем силы рискнули отпереть дверь и убрать блестящие пленки, которыми автоматически обматывались все дверные петли и промежутки между ними. Интенсивное электромагнитное излучение миллиметрового диапазона проникает в такие щели, даже если они миллиметровой ширины или еще теснее.

Клифф выглянул на улицу и увидел скорчившегося Говарда на земле. Силов поблизости не наблюдалось. Выбравшись через боковую дверь, они окинули взглядами небо. Пусто. Айбе с аптечкой первой помощи кинулся к товарищу… и тут же замер.

Говард и на человека-то почти не был похож. Скорей на скрюченного подгоревшего цыпленка табака. Губы синюшные, бескровные, руки пурпурные, в пузырях. Глаза немо взирали на людей, будто спрашивая, что случилось.

Клифф долго простоял, глядя в лицо мертвеца. Они с Говардом провели вместе много дней, с того самого момента, когда покинули корабль и пробились через воздушный шлюз при первой высадке, исходили много кривых дорожек, вместе переживали приступы паники. Говард был физически крепок, но ему все время не везло: там оцарапается, тут неудачно прыгнет и неправильно приземлится, то что-то расшибет, то связки растянет. Как говорили им на предполетных тренировках, окончательной проверкой станет столкновение планов экспедиции с действительно серьезным препятствием, и никакие тесты, никакие тренировки не способны к этому полностью подготовить. Реальность разит быстро и пленных не берет. Клифф не предвидел угрозы, а Говард, по своему обыкновению, отстал на пару шагов. Отстал навеки, а Клифф его не уберег.