Её голос набирал силу, он стал громче, резче, как будто она произносила речь перед армией. Её жесты были уверенными, словно у человека, который знает, что за ним стоят миллионы. Но здесь, в этом лагере, её поддерживали лишь несколько десятков подчинённых и клетки с пленными. Это был фарс. Но ей этого хватало.

— Этот лагерь — это только начало, — сказала она, широко разведя руки. — Мы подчиним ближайшие поселения. Мы соберём лучших, самых сильных. Тех, кто сможет бороться за меня. А остальных… остальных мы используем. Такова природа выживания. Ресурсы должны работать. Ты же это понимаешь? Ты же видишь, что это единственный путь.

Я видел. Видел её. Её уверенность, её фанатизм. И видел, как этот фанатизм затмил всё остальное. Она больше не думала, что делает что-то плохое. Она верила, что строит новый мир, где каждый на своём месте. Где её место — на вершине.

— Но для этого, — добавила она, её голос стал тише, словно она собиралась поведать мне что-то сокровенное, — мне нужны такие, как ты. Сильные. Решительные. Те, кто не боятся испачкать руки. Те, кто понимают, что ради нового мира нужно жертвовать старым.

Её слова тянулись, как паутина, опутывая меня. Я понимал, куда она клонит, но ничего не говорил. Лиза сделала знак рукой, и из одного из контейнеров вывели женщину. Она была измождённой, её лицо покрывали синяки, одежда разорвана, а взгляд… В нём не было ничего. Ни страха, ни надежды. Только пустота.

— Эта, — произнесла Лиза, указывая на женщину, — украла у нас хлеб. Она бесполезна. Никто из моих людей не хочет её. Она лишь ест и занимает место. Ты же понимаешь, что с ней нужно сделать?!

Она шагнула ближе ко мне, её голос стал почти шёпотом:

— Возьми свой топор. Казни её. Покажи, что ты теперь с нами. Что ты принял наши правила.

Я стоял, сжимая топор в руке. Тишина вокруг была оглушающей. Даже пленники в клетках, казалось, замерли, ожидая, что я сделаю. Внутри меня боролись ярость и хладнокровие. Лиза продолжала смотреть на меня, её глаза горели ожиданием.

— Ты ведь не трус, Артём? — спросила она, её голос звучал так, будто она поддразнивает меня. — Докажи, что ты один из нас. Или… станешь следующим.

Её слова эхом отдавались в моей голове. Я понимал, что всё решится в этот момент. Её фанатичная вера в собственную правоту требовала жертв. И она хотела, чтобы я стал таким же. Чтобы я шагнул в её мир, в её законы.

Я поднял взгляд на Лизу, а потом на женщину, стоящую передо мной. Её глаза встретились с моими, и я увидел в них что-то, чего не ожидал. Она верила, что я не сделаю этого.

Лиза шагнула ближе, её голос стал шёпотом:

— Выбор за тобой, — повторила Лиза, её голос капал мёдом, но этот мёд был с ядом.

Моё сердце стучало так громко, что, казалось, его можно услышать в мёртвой тишине лагеря. Рука сжимала топор так сильно, что костяшки побелели. Я знал, что все вокруг смотрят на меня: её люди, запертые в клетках пленники, даже те, кто прятался в тени лагеря. Этот момент был решающим.

— И что ты думаешь? — наконец произнёс я, смотря прямо в глаза Лизы. — Что я приму твои правила? Стану таким же, как ты?

Её улыбка дрогнула, но не пропала. Она сделала шаг ко мне, её лицо было опасно близко.

— Это не мои правила, Артём, — прошептала она. — Это правила Системы. Я просто играю по ним. Ты либо соглашаешься, либо становишься лишним. А лишние здесь долго не живут.

Я смотрел на неё, взвешивая все варианты. Внутри меня бурлила злость, отвращение, но поверх всего этого была холодная, расчётливая логика. Её фанатизм был опасен, но он же ослеплял её. Она не видела всей картины, думала, что я загнан в угол.

Я сделал шаг назад, отвёл взгляд на женщину передо мной. Её лицо оставалось пустым, но её глаза… там что-то мелькнуло. Искра. Надежда? Вера? Неважно. Важно то, что я понял: я не могу её убить. Потому что это будет конец. Конец всему, во что я верил.

Медленно подняв топор, я взглянул на Лизу. Она замерла, как хищник, готовый броситься на добычу. Её амбалы напряглись, один уже потянулся к оружию.

— Ладно, Лиза, — сказал я тихо. — Ты победила.

Её улыбка стала шире. Она не заметила, как я сделал ещё один шаг назад, приближаясь к краю клетки. Не заметила, как в другой руке скользнул мой сюрикен, спрятанный в ячейке пояса.

— Но у меня свои правила.

И с этими словами я метнул сюрикен.