Шрифт:
Рарог не выдерживает и вытаскивает саблю из ножен.
– Отошли от кареты!
**********
Следующая глава появится в понедельник!
Глава 25
Кто-то в толпе уже потрясает вилами. Вестник, похоже, соображает, что дело плохо. Он приказывает двоим подчинённым выйти и встать перед каретой. Следом за ними вылезаю и я.
– Никто её даже пальцем не тронул!
– вопит Рарог, указывая на меня пальцем.
– Она, может, есть или пить хочет!
– вступает в перепалку Одилина, протолкнувшаяся сквозь толпу к самой карете.
– Скажи, Элайна, ты голодная?
– Да!
– отвечаю я, пытаясь хоть как-то протянуть время.
– У тебя есть приказ её голодом морить?
– наступает она на Рарога. Тот, уже убравший саблю в ножны, даже пятится.
– Ага, нету, значит!
– заявляет Одилина.
– Веди её тогда в трактир! Сам-то пожрать, небось, не забыл!
Я сижу за столом и ковыряю ложкой стоящее передо мной блюдо с тушёными овощами. Есть мне не хочется совершенно. Но когда ещё удастся? Поэтому заставляю себя съесть всё, что мне принесли.
Когда меня выводят из трактира, я вижу, что на площади собралась вся деревня. Ко мне подскакивает Дайна и обнимает меня.
– Куда лезешь!
– оттаскивает её за платье Рарог.
Девочка смотрит полным ярости взглядом и бьёт его по руке. Проскакивает голубая искра.
Рарог испуганно отдёргивает руку.
– Ах ты ведьмовское отродье!
– кричит он.
Бедная Дайна! Как же ей нужна сейчас моя помощь и поддержка. Я обнимаю её и шепчу, что у меня в доме есть книга про магию, а она умеет читать.
– Тебе будет трудно, но ты справишься!
– уверяю я.
Подъезжает запряжённая телега старосты.
– Приказы, законы, - начинает он, - а в городскую управу я всё-таки наведаюсь! И смотри, если ты ей что-нибудь сделаешь нехорошее по дороге, в Лесной Край даже и не думай после этого ногой ступить! У нас тут свой закон имеется - лес да болото!
Одилина суёт мне в руки узел.
– Нельзя!
– кричит Рарог.
– Да что ты, нелюдь совсем?
– возмущается крестьянка.
– Еда там ей в дорогу. Смотри, не вздумай сам сожрать!
– Я проверить должен, вдруг там чего!
– Прямо здесь проверяй и потом Элайне отдай, чтоб мы сами видели!
– настаивает Одилина.
Рарог перетряхивает узел. Убедившись, что там лишь сыр, хлеб да копчёное мясо, он передаёт его мне.
– Шальку возьми тёплую!
– И плащ, хоть накроешься!
Багровый от возмущения Рарог стоит рядом с каретой.
Я сворачиваю плащ и подкладываю на жёсткую скамью. Вот теперь совсем другое дело. Если бы ещё потом так не воняло.
Грустно всё это. И вряд ли у старосты получится меня защитить. Но то, как все за меня горой встали, душу всё равно греет.
Карета трогается, слегка подскакивая на ухабах. Следом за нами едет телега старосты. И он там не один.
Рарог меняет лошадей на специальном дворе в соседней деревне. Мы едем по Лоонскому тракту.
Стычка с крестьянами, видимо, произвела на вестника впечатление. По крайней мере, ведёт он теперь себя вполне вежливо.
Вечером мы останавливаемся на ночлег. Лошадей выпрягают, а я с ужасом думаю, как буду спать. Рарог велит мне занять одну из скамеек кареты, а сам укладывается на другой.
– Это неприлично!
– пытаюсь возмущаться я.
– Должны же быть какие-то правила!
– Какие ещё правила для шпионки! Была б моя воля, я бы тебя...
– он не заканчивает фразу, но я прекрасно понимаю, что надеяться на человечное отношение мне вряд ли стоит.
Всю ночь я ворочаюсь на жёсткой скамейке, постоянно ожидая, вдруг вестник решит меня облапать или ещё чего похуже. Но он спит, наполняя карету раскатистым храпом. Это просто ужас!
Но даже храп не мешает мне думать о том, что меня ждёт. Явно ничего хорошего. Надо же, меня сочли важной птицей, в саму столицу везут.
Если бы не сумка эта дурацкая, может, ещё и получилось бы как-нибудь выкрутиться. А теперь что? На каторгу отправят? Или казнят? Мне приходят в голову всякие жуткие вещи, прочитанные в книжках о Средневековье в моём родном мире.
Может, здесь всё-таки такое не принято? Ага, сейчас! А разбойники эти, прямо у дороги повешенные? Да и в памяти Яры много всего нехорошего я увидеть успела.
Может, получится как-нибудь сбежать? Но куда идти? Не в Раудан же? Да и в розыск меня, наверное, объявят. Разве что переодеться в парня. Ну хоть так, на худой конец. Но сначала ещё сбежать надо. А их пятеро, и глаз с меня не спускают.