Когда я произносил фразу «грех этим было не воспользоваться», я ничуть не приукрашивал. Потому, как пользовался услугами прекрасной копии нашей княжны адмирал Самсонов во всех смыслах этого слова. И речь шла отнюдь не только о публичной демонстрации якобы нежных чувств между ними. За закрытыми дверями покоев Самсонова разворачивались куда более откровенные сцены.

Оказавшись наедине со своей роботизированной любовницей, диктатор сбрасывал маску благопристойности и давал волю самым низменным желаниям. Ведь теперь он мог безнаказанно творить с «княжной» все, о чем раньше не смел и мечтать. Таисия, холодная неприступная красавица, так долго отвергавшая его ухаживания, теперь в лице своего искусственного двойника стала послушной игрушкой в руках Самсонова.

Ибо, если вы еще не догадались, о чем на ухо просил контр-адмирал Зубов нашего профессора Гинце, когда забирал Тису из офиса корпорации, то просил он в дополнение к стандартным изменениям протокола робота добавить еще и функцию – «близких отношений». А профессор Гинце, движимый то ли научным интересом, то ли желанием угодить сильным мира сего, охотно выполнил эту просьбу.

В чем заключалась данная функция, думаю, вам рассказывать нет нужды, все мы взрослые люди. Достаточно сказать, что теперь никакие нормы морали, никакие ограничения человеческой этики не сдерживали диктатора Самсонова в обращении со своим прекрасным во всех отношениях роботом-двойником. Он мог делать с ней все, что хотел, позволять себе любые, даже самые извращенные прихоти. И Тиса, следуя заложенной в нее программе, с готовностью выполняла любые желания своего хозяина, даже самые грязные и постыдные.

Так диктатор-регент получил в свое полное распоряжение точную копию предмета своей одержимости, способную удовлетворить все его больные фантазии. И он сполна пользовался этой возможностью, пока настоящая Таисия Константиновна томилась в заточении, даже не подозревая, какую унизительную и постыдную роль играет сейчас ее искусственный двойник…

…– Почему здесь так много народа? – недоуменно спросил Демид Александрович у старшего дежурного офицера охраны, когда вошел в анфиладу центрального корпуса здания дворца… Контр-адмирал Зубов с удивлением оглядывал просторные залы, заполненные пестрой и шумной толпой гостей. Слуги-роботы сновали между группами придворных, разнося подносы с напитками и закусками. В воздухе стоял гул голосов и звуки музыки, создавая атмосферу непринужденного веселья.

Для Зубова, хоть и в прошлом гвардейского офицера, часто несшего караул во дворце покойного императора, тем не менее, придерживающегося строгой дисциплины и порядку военной жизни, эта праздничная суета казалась сейчас неуместной и даже раздражающей. Он не понимал, как можно тратить время на пиры и развлечения, когда Российская Империя переживает не лучшие времена и война еще далеко не закончена.

Контр-адмирал наконец вырвался из плотного графика учений по слаживанию и контролю за набором новых экипажей для Черноморского космического флота и прибыл на своем шаттле во дворец с намерением обсудить важные вопросы с диктатором, который в свою очередь, казалось, совершенно забросил дела и все время проводил в хмельных попойках. Последнюю неделю Демид буквально разрывался между бесконечными задачами по укреплению и модернизации флота. Он инспектировал корабли, проводил учения, следил за поставками оборудования и провианта.

В это же время Зубова все больше тревожило поведение Самсонова. Диктатор-регент, казалось, совершенно потерял интерес к государственным делам и погряз в разгульной жизни. До контр-адмирала доходили слухи о бесконечных пирах и оргиях, устраиваемых Иваном Федоровичем во дворце, о его многочисленных любовных похождениях и капризах. Это не могло не беспокоить молодого адмирала, ведь он понимал, что Черноморский космический флот нуждается в твердой руке и ясном уме своего командующего.

Прибыв к Самсонову, Демид Александрович рассчитывал привести диктатора-регента в чувства и заставить его, наконец, взяться за текущие дела. Контр-адмирал надеялся, что ему удастся достучаться до разума Ивана Федоровича, напомнить ему о долге и ответственности перед государством. Зубов был готов говорить жестко и откровенно, как он умел, лишь бы только вернуть Самсонова в реальность и положить конец его безумствам.

Однако то, что молодой контр-адмирал сейчас увидел в конференц-зале, полностью поменяло его планы.

– Наш любвеобильный Иван Федорович развлекается со своей очередной пассией, – на ухо прошептал адмиралу гвардейский офицер, при этом ехидно ухмыляясь. – Разве вы не в курсе, с кем именно он все это время проводит? Ну, господин контр-адмирал, думаю, вы сильно удивитесь, когда увидите это воочию…

Зубов брезгливо поморщился, чувствуя, как неприязнь к Самсонову только усиливается. Он знал об амурных похождениях диктатора, о его неразборчивости в связях и пристрастии к молоденьким девицам. Но видеть это своими глазами, да еще и в разгар государственного кризиса, было особенно неприятно и отвратительно.

Демид обреченно вздохнул, покачал головой и пошел прочь, даже не стараясь узнать, что это за очередная красотка, что находится в объятиях нашего любвеобильного адмирала-регента. Сколько этих придворных дам уже побывало в постели у Самсонова! Видимо, очередная малолетняя дуреха, которой толстяк наобещал с три короба. Зубов даже думать не хотел о том, какими посулами и подарками диктатор-регент завлекает в свои сети юных простушек. Блеск драгоценностей, роскошь нарядов, возможность покрасоваться при дворе – наверняка всем этим Самсонов искушает этих мотыльков.

Демид Александрович прошел в сопровождении того самого офицера охраны дальше в помещение, в данный момент до отказа заполненное гостями. Он лавировал между шумными компаниями придворных, стараясь держаться в стороне от их шуток и сплетен. Атмосфера всеобщего разгула и распущенности давила на контр-адмирала, вызывая желание поскорее покинуть это обиталище порока.

В голове Зубова роились мрачные мысли. В данную минуту он думал только о том, как бы поскорей закончить с делами и покинуть дворец, улететь в тот самый невзрачный тихий мотель на окраине Петербург-сити, в котором его дожидалась Тиса. Воспоминание о прекрасной девушке-андроиде, ставшей для него единственным лучиком света в этом царстве порока и разврата, согревало сердце молодого человека. Рядом с Тисой он чувствовал себя живым, обретал покой и гармонию, о которых уже и не мечтал. В ее объятиях можно было забыть обо всем – о тревогах, о долге, об интригах и предательствах.