Причина, по которой никто не решался сказать вслух, была такая.

Полчаса назад Семенов переводил морзянку из Мирного: Белов пытался вывести самолет на полосу, но потерпел неудачу. При этой попытке, как узнали из другой радиограммы на материк, получил тяжелую травму и надолго выбыл из строя Крутилин. Летчики ждут ослабления ветра хотя бы до двадцати метров, чтобы предпринять вторую попытку.

В экипаже Белова тоже пять человек. Если пятерка на Востоке уляжется в спальные мешки, пятерка Белова может погибнуть. Кругом одни пятерки, как пошутил Бармин, будто в дневнике у примерного школьника.

Быть Востоку или не быть — это теперь ушло на второй план. Тот, кто не разберется, посмотрит косо, но бог с ним. А погубленных жизней не простит никто — ни люди, ни собственная совесть. Значит, был и остается только один выход: запустить дизель и подать о себе весточку.

Гаранина сменил Семенов. Дугин, Филатов и Бармин один за другим крутили рукоятку. Тот, кто освобождался, подогревал воду для охлаждения дизеля: если он вдруг заработает, вода потребуется сразу.

Не было дыхания, сдавило сердце. Кислород! Заменить кислород не могло ничто.

Снова слегли Гаранин и Дугин. Резкий запах нашатыря вызывал тошноту, мучительно хотелось пить. Семенов лечь отказался и, прислонившись к верстаку, смотрел, как Бармин и Филатов из последних сил крутят рукоятку. Их лица двоились, на них наплывала розовая дымка, и Семенов знал, что на ногах он останется недолго.

А тут еще впервые сдал Бармин: хлынула носом кровь.

И тогда Семенов понял, что игра проиграна. Если все бросить и лечь отдыхать, масло в дизеле застынет, а вода превратится в лед и разорвет емкость. Сил начинать сначала больше не будет.

Слезы бессилия выступили на его глазах. Увидел их, зашевелился и хотел встать Гаранин, поднялся Дугин, непривычными для него словами выругался Бармин.

— Веня, — сказал Семенов, — моя очередь.

Филатов бросил рукоятку и замер. Семенов подошел к нему, взял за руку. Филатов не шелохнулся.

— Отойди, сменю.

Филатов обернулся — и подмигнул:

— Идея, отец-командир!

«Опять не выдержал парень, — с жалостью подумал Семенов. — Год с ним Саша прожил, а не увидел, что кореш его — с приветом».

— Ничего, дружочек, отдохни, — с лаской проговорил он. — Переведи дух.

— Но-но, только не вздумай бить по морде! — засмеялся Филатов.

И таким диким и ненужным показался этот смех, что все с тревогой посмотрели на глубоко запавшие и будто налитые кровью Венины глаза.

— Чего уставились? — поразился Филатов. — Саша, будь другом, зажги лампу.

— Зажги, — повелительно сказал Семенов, видя, что Бармин колеблется. — А что дальше, Веня?

— Я вот что подумал, отец-командир… А что, если дадим дизелю прикурить?

Семенов вздрогнул.

— Воздушный фильтр? — крикнул он. — Всасывающий патрубок?

Его волнение передалось всем.

— В самом деле, — ошеломленно пробормотал Дугин. — Шанс!

— Что с лампой делать? — Бармин отвел в сторону синее пламя.

Семенов открыл на верхней части дизеля всасывающий патрубок и выхватил из рук Бармина лампу.

— Давай!

Филатов рванул рукоятку запуска, и Семенов поднес пламя лампы к патрубку.

Дизель чихнул.

— Схватывай! — Семенов ударил Филатова кулаком по плечу. — Крути!

Дизель чуть-чуть застучал… притих — страшное мгновение! — и снова застучал, все сильнее и сильнее.

Семенов погасил лампу.

— Чего стоите? — заорал он. — Грейте воду!

Мощное пламя авиационной подогревальной лампы охватило емкость. Филатов бросил рукоятку, с трудом выпрямился.

— А-а-а, сволочь! — задыхаясь, бормотал он. — Раскочегарил ты меня, сволочь ленивую…

Дизель ревел, набирая обороты.

Филатов, шатаясь, подошел к Семенову, взял его за грудь.

— Ну, кто кого? — будто в беспамятстве кричал он. — Кто?

— А ты говорил — помирать. — Семенов обнял Филатова. — Дурак ты, Веня.

— Пусть дурак! — огрызнулся Филатов и яростно погрозил дизелю кулаком: — Я тебе покажу! Сволочь ленивая! Я тебе покажу!

Ноги его подогнулись.

От четырех электрокаминов волнами шел горячий воздух. Блоки радиоаппаратуры, вытащенные из спальных мешков, погрузились в живительное тепло. Иней на потолке и стенах растаял, по обоям сползали тяжелые капли.