Шрифт:
Моя челюсть падает до самого пола.
Под халатиком Людмила… оказалась голой.
Развернулась в мою сторону и взлохматила копну волос.
— Ты что?!
— Тебе изменила жена… Изменила с моим мужем! — заявляет она. — Парочка мерзких, гнусных… предателей. Предлагаю их наказать хорошенько…
Жена Эрнеста подходит ко мне, почти прижавшись грудью к моей.
— Давай отомстим им… — запрокидывает голову, сложив губы как для поцелуя. — Вместе. Прямо сейчас!
Глава 16
Ждана
— Как сейчас ваше самочувствие? — заботливо интересуется медсестра, поправив подо мной подушку. — Утренние процедуры. Давайте-ка, милая, мы с вами кое-что сделаем…
Вчера я была так слаба, что совсем ничего не запомнила.
События рассыпались фрагментами, осколками.
Все обрывочное.
Меня сильно мутило.
Только сейчас прихожу в себя и позволяю за собой ухаживать. Потому что не уверена, что у меня хватит сил на то, чтобы встать и самой добрести до туалета, чтобы справить нужду.
— Вот и отлично, славно! — радуется отходам жизнедеятельности медсестра.
Хочется попросить ее замолчать.
Заткнуться….
Исчезнуть!
Но… мне так плохо, ужасно…
И голова как большой, гудящий котелок, до нее не притронуться, ее не повернуть в сторону.
Когда я хочу посмотреть, я сначала скашиваю глаза, потом медленно веду головой набок. И это стоит мне огромных усилий.
Так что с попытками встать придется повременить. Как и с попытками воспользоваться телефоном, чтобы куда-то позвонить, кому-то…
Все плывет.
Буковки такие маленькие, их словно размывает мутной водой.
Нет, не в состоянии.
Слишком плохо.
Снова проваливаюсь в забытье, сон…
И так, кажется, несколько дней подряд.
Пока я не окрепла настолько, чтобы самой сесть на постели, без посторонней помощи, и даже походить по палате, не боясь упасть.
Еще и унитаз осилила и сорочку вверх дернула, удерживая, не запачкав, пока присела.
Вот, какая я молодец!
— Да вы скоро тут по коридорам бегать будете! — восхищается медсестра.
Ее зовут Римма. Она добродушная, и это не наносное. Ее вообще восхищают маленькие успехи выздоравливающих.
— А вот посмотрите, что у меня есть… — говорит она заговорщическим шепотом и достает из тумбы косметичку с аляповатыми маками.
— Это для чего?
— Глазки подкрасим, губы… Они у вас… Ну, очень красивые, пухлые. С ума сведут любого… — приговаривает она, особо не спрашивая моего разрешения. — Такая красавица, ай-яй-яй… Муж заново голову потеряет, ой…
Прикладывает пальцы к губам, явно решив, что пошутила неудачно, ведь при падении я очень сильно приложилась головой. Мне до сих пор не снимают бинты. Кожа головы под ними ужасно чешется…
— Муж?
— Да, ваш муж. Он здесь. Много раз к вам заходил, пока спите. Каждый день здесь. Места себе не находит. И суровый такой… Как зыркнет, даже наш главный… приседает.
Ого…
Муж. Здесь. Надо же…
— Вот и готова. Все, я его зову.
И я не успела сказать Римме, что не надо звать моего мужа. Я не хочу видеть изменника перед собой. Не решила еще, чего хочу…
Но дверь уже открывается.
Сначала в дверной проем протискивается огромный букет цветов. Настолько огромный, что дарителя за ним не видно от слова совсем!
Только его ноги.
Пяткой прикрывает дверь, делает несколько шагов, опускает корзину вниз.
Меня накрывает одновременно и разочарованием, и облегчением.
— Ты не мой муж!
Я боялась, что все забыла. Нет, даже не так. Первые день-два мне даже думать было больно: кто я, что я… Плевать. Только бы боль и дурман выпустили меня из своих цепких тисков.
Потом вернулись мысли и осознание моего нынешнего положения.
Теперь я в больнице, передо мной перетаптывается с ноги на ногу… Эрнест.
— Держи. То есть… Я сейчас их поставлю. Вот сюда. Идет? — опускает корзину рядом с кроватью. — Как самочувствие?
— Зачем ты назвался моим мужем?!
Эрнест, вздохнув, опускается в кресло, сложив пальцы в замок.
— Извини. Само как-то вышло…. Не стоило отпускать тебя одну. Я пошел за тобой, позднее, увидел, как ты лежишь без чувств. Скорую ждать было долго. Я схватил тебя и рванул в город. Клиника хорошая, частная… Принадлежит моему приятелю. Я назвался твоим мужем, вернее, меня за него приняли. И все, отмахиваться не стал. Как ты?