Семнадцать.

Шестнадцать.

Пятнадцать.

Я был в идеальной позиции, чтобы принять мяч. У меня был чистый удар по воротам, но я видел, как глаза Винсента обшаривали поле в поисках кого-то, кого-то еще, кому можно было бы передать пас.

Мой пульс бился в такт тикающим часам.

Давай, ублюдок.

Больше никого не было. Я был единственным игроком в нашей команде, который мог реально забить в этот момент. Винсент, должно быть, пришел к такому же выводу, потому что, заметно сжав челюсти, он наконец-то пнул мяч мне.

Волнение толпы достигло предела, но было уже слишком поздно.

Драгоценные несколько секунд колебаний Винсента дали «Холчестеру» шанс, и они перехватили мяч прежде, чем я успел его коснуться.

По полю пронесся коллективный стон.

Я сморгнул пот и попытался сосредоточиться, но насмешливые взгляды моей бывшей команды и яркий свет дезориентировали меня так, как я не чувствовал с того матча много месяцев назад.

Пять.

Попытка перехватить мяч не удалась.

Четыре.

В голове проносились заголовки новостей и телевизионные сюжеты. Предатель. Иуда. Продажный. Стоил ли я рекордного трансфера в 250 миллионов фунтов (прим. 31 383 975 000 рублей) или это была самая дорогая ошибка в истории Премьер-лиги?

Три.

Каким-то чудом мне удалось поймать мяч со второй попытки.

Два.

Нет времени думать.

Один.

Я ударил.

Мяч пролетел мимо ворот под пронзительный финальный свисток, и на стадионе воцарилась такая тишина, что я услышал, как кровь шумит в ушах.

Вокруг меня вся моя команда стояла в изумлении, а игроки «Холчестера» прыгали и кричали в знак празднования.

Всё было кончено.

Мы проиграли.

Мой первый сезон в составе «Блэккасла» тот, в котором все ожидали от меня чемпионства – закончился, и мы проиграли.

Окружающее меня пространство растворилось в приглушенном потоке шума и движения, и я едва чувствовал боль в мышцах или утешительное похлопывание товарища по команде по спине.

Я вообще почти ничего не чувствовал.

* * *

Пока мы шли в раздевалку, никто не произнес ни слова, но страх был ощутим.

Хуже проигрыша в матче было только столкновение с тренером после матча, но он едва дал нам возможность сесть, прежде чем ушел.

Фрэнк Армстронг был легендой в футбольном мире. Как игрок, он был известен серией хет-триков в девяностых; как менеджер, он был известен своим новаторским подходом к лидерству и своим вспыльчивым характером, последний из которых был полностью продемонстрирован, когда он набрасывался на нас.

— Это те стандарты, по которым вы играете? — потребовал он. — Это те чертовы стандарты? Потому что я скажу вам, они даже близко не соответствуют уровню Премьер-лиги. Это ебучее дерьмо!

Отсутствие сосредоточенности, ужасная командная работа, никакой сплоченности – он затронул все проблемы, которые преследовали нас с тех пор, как я перешел в середине сезона, и не нужно быть гением, чтобы понять, почему.

Пока тренер нас ругал, головы поворачивались то ко мне, то к Винсенту, сидевшему на противоположной стороне комнаты.

Динамика команды была испорчена с тех пор, как я присоединился. Частично это было естественным следствием включения нового члена в сплоченный клуб; большая часть сводилась к тому факту, что я, лучший бомбардир лиги, и Винсент, звездный защитник и капитан клуба, презирали друг друга.

Мы играли на разных позициях, но наше соперничество было очевидным. Он был единственным настоящим конкурентом, который у меня был, за прессу, статус и спонсорство – важные вещи в нашем мире, но самым большим источником наших разногласий было то, что произошло на последнем Чемпионате Мира.

Удар. Драка. Красная карточка.

Я старался не думать об этом. Если бы я думал, я мог бы треснуть его по лицу, и я сомневался, что тренер оценил бы это, пока он разглагольствовал о командной работе.

— Дюбуа! Донован!

Услышав свое имя, я вскинул голову, и Винсент сделал то же самое.

Тренер, по-видимому, закончил свою речь, поскольку остальная часть команды пошла переодеваться, а он сердито посмотрел на нас.

— Мой офис. Сейчас.

Мы подчинились без возражений. Мы не были тупыми.