– Не соврал Менелай, и вправду защита у тебя стоит знатная. Так что не заставляй уж меня плохими делами на старости лет заниматься, расскажи сам, зачем тебе вдруг понадобилось про синюю смерть вызнать.

Пришлось рассказать. И про клад, который мы с сельским головой нашли, опутанный синими нитями, и про призрачную рысь, запечатанную в комнате синей смертью. Рассказ получился недолгим и не слишком, на мой взгляд, интересным, а вот библиотекарь даже головой покачивал в нужных местах.

– Ясно, – резюмировал он. – Хорошо, что меня спросил. Синяя смерть – колдовство редкое, сталкиваются с ним немногие, а чтобы вот так – разобраться, для этого надо хотя бы третьего круга быть, а у тебя, милок, ты уж не обижайся, пятый всего лишь. Так что самому тебе подобное воспроизвести не получится. Сила большая нужна, а главное – умение её расходовать. Про заклинание это ничего тебе не дам, рано тебе, да и не нужно, а вот для общего развития есть у меня книжка про изменённых. Справочник. Они ведь, твари эти, как раз на синей смерти взрощены. Вот и почитаешь. А про то, что ты мне сейчас рассказал, никому особо не болтай, договорились? Вижу по глазам, что да.

Он потёр большим об указательный палец, и я снова обрёл способность двигаться. Встал. Даже присел пару раз, больше для порядка, вернуть кровообращение я и другими способами вполне мог.

– А обязательно было вот так? – я кивнул на кресло.

– Ну да, – библиотекарь пожал плечами. – Ты, Марк Львович, сам посуди. Приходит ко мне человек, в канцелярии без году неделя, и требует книгу о заклинании, заметь – запретном. И вроде как по деятельности ему об этом знать совсем не нужно, а ведь хочет. Вот и вопрос сразу – зачем. А тут и разум закрыт, а вдруг ты шпион имперский.

– Ага, – согласился я. – А ещё небось Менелая Феоктистовича обойти хотелось, тому-то не удалось, а тут повод такой.

Дедок неодобрительно поглядел на меня.

– Ум, милок, не в том состоит, чтобы все подмечать да анализировать, и других людей в краску вгонять, а в том, чтобы на свою пользу это обратить.

– Извините, – я развел руками, – когда вас вот так по голове шарахнут, тоже начнёте небось всякую чушь нести.

– На первый раз прощу. Хотя мог бы и поддаться. – Библиотекарь вздохнул, встал со стула, зашёл за свою конторку, провёл рукой над столешницей, где тут же материализовалась толстая книга в бархатном красном переплёте. – Три дня.

Есть вещи, к которым привыкаешь, и хотя они вроде как мелочь, но без них все гораздо сложнее. К примеру, пластиковые пакеты. Понятно, что с зелёными технологиями как-то и не до нефтеперегонки, но все равно, полимеры тут конкретно не в ходу. Пришлось книгу заворачивать в кусок коричневой бумаги, и уже потом швырять на сидение личного авто. А то станется с этого поганенького старикашки докопаться до пятнышка на бархате, а золотой запас у меня не бесконечен.

И хотя рабочий день мой начинался, согласно распорядка, в семь утра, о его окончании упомянуть там же как-то позабыли, так что я сам назначил себе свободный рабочий график, работа, как оказалось, нервная и небезопасная, да и время уже было далеко за полдень.

– Что-то ты, Марк Львович, бледный какой-то, – словно черт из табакерки, возник Фил. Он как всегда улыбался своей фирменной длиннозубой улыбкой, оптимист по жизни, что сказать.

– От мороза, – я открыл водительскую дверь, впуская январский воздух внутрь салона. – Климат тут неблагоприятный, континентальный резко.

– Никак у господина Хомича, Модеста Всеславича, был? – догадался Фил. – Да? Тогда понятно, я, когда первый раз в библиотеку пришёл, так потом три дня отпаивался в местном кабаке, и больше в этот книжный вертеп ни ногой. И чего меня туда занесло, не помню уже. Я-то больше на девок полуголых в театре посмотреть люблю.

– И правильно, – согласился я. – От книг один вред здоровью, особенно глазам.

– Точно, – Фил серьёзно кивнул. – То-то они у тебя такие усталые. Надо, Марк, их каплями волшебными спрыснуть. Наливочкой клюквенной, к примеру.

– Надо бы. Только вот скажи, – решил все-таки подстраховаться я. – Во сколько вы тут заканчиваете работать? А то в списке, который ты мне приносил, там ни слова об этом.

Фил почесал затылок, задумался.

– Ты вот что сегодня должен был сделать?

– Ну не знаю, – я пожал плечами, – вроде с Розумовским встретиться, потом с Силой Горынычем, а потом в библиотеку. И вроде все.

– Вот! – Фил поднял палец. – Зуб дам, что ты все это сделал. Значит, и работа на сегодня закончена. А завтра в семь утра начальство тебе ещё что-нибудь придумает, чтобы просто так без дела не шлялся.

– Логично, – я забрался в повозку, распахнул пассажирскую дверь. – Поехали глаза промывать.

Лучшую жидкость для промывки глаз, по уверениям Фила, продавали недалеко от моего дома, буквально в двух кварталах. Неприглядного вида забегаловка, с обшарпанными стенами и засранным – в буквальном смысле, к коновязи были привязаны настоящие лошади – двором, внутри оказалась вполне чистым и благопристойным местом. Худенькая официантка подскочила к нам, стоило усесться за столик, дежурно улыбнулась мне, и очень тепло – Филу, выслушала наши, а точнее говоря – его пожелания, и упорхнула. Фил остался сидеть с дурацкой улыбкой на лице.

– Хорошая девочка, надо за ней приударить, – потянулся я, поудобнее усаживаясь на мягком стуле.

Улыбка на лице Фила почти пропала вместе с привычно дурашливым выражением лица, на меня смотрели холодные глаза человека, готового убивать. Буквально мгновение, потом и выражение, и улыбка вернулись.

– Да, отличная девочка, – Фил продолжал улыбаться как ни в чём не бывало, – зовут Лукерья, по-нашему – Лушка. Дочка хозяина этого заведения.

– Расслабься, – посоветовал я коллеге. – Не буду я шашни с твоей Лушкой крутить. Просто пошутил.