— Сеньор Шимановский… Хуан… Можно просто Хуан?

— Конечно, сеньор Рохас.

— Хуан, это так не работает. Это…

— Знаю! — Поднял вверх ладонь. — Всё знаю. Ничего не говорите. А ещё я знаю, что между подачей заявления в вашу контору и его рассмотрением может пройти и три месяца, и полгода, и вы ни коим образом не обязаны отчитываться, почему так долго. Ваше право, как независимой ветви власти. Так?

— Но раз ты всё понимаешь, почему тогда…

— Спасибо, что не перебиваете. — Не знаю, какой утробный рык я вложил в эту фразу, и насколько зверский сделал взгляд, но все, включая главу сей милой конторы, испуганно подались назад.

— Сеньоры, я не буду повторять дважды. Говорю один раз, как для тупых. Ибо одна из моих наставниц по психологии так и говорила — всё говорить и объяснять надо так, как будто тебя слушают неумные люди. Ибо если поймёт тупой, то умный сообразит и подавно. А вы всё-таки в моём представлении люди умные, а значит должны осилить такой подвиг.

Тишина. Они смотрели на меня, на молча взирающую на действо Изабеллу за моим плечом. Я же оценивал их. Ссыкло эти судьи! Рубио в актовом зале были показно более смелыми. На самом деле боялись, но держались твёрдо и отвязно, сами себя подбадривали. А эти воды в рот набрали. Впрочем, скорее всего показательная расправа с двумя их коллегами так повлияла, не надо себе льстить.

— Сеньора Маргарита Паркинсон уже со мной работала, немного знает мой стиль, — продолжил я. — Но для остальных объясню в деталях. Итак, на нас напали. «Нас» — это на государство под названием Венера, которое вы обязаны защищать в качестве судей самого высшего института судебной власти. Это сделали европейские и союзные наёмники и кадровые отряды их разведок, и удалось им это потому, что их поддержали предатели среди нашей аристократии.

Ухмыльнулся, отдельно внимательно оглядев протеже кланов Сальвадор, Сантос и Торрес. Эти были здесь в полном составе, вопреки моим опасениям, отсутствовали же не принявшие меня всерьёз, или слишком поверившие в свою «крышу» представители кланов Ареола и Абанкуэйро, на которых я как раз и не думал. Глупо, очень глупо! Эти же трое понимали, что остались без «крыши» и делали всё возможное, чтобы угодить победившей партии, выжить. И ручаюсь, именно они поддержат любое моё сегодняшнее представление — в смысле, проголосуют «за» в любом деле, которое им представлю на разбирательство.

— Таким образом, можно констатировать, что у нас ВОЙНА, — снова продолжил я. А куда спешить? — А раз так, то власть мобилизовывает некоторые механизмы государственного управления, дабы избежать проволочек и потерь с ними связанных. Вы — мобилизованы, сеньоры, о чём были вчера предупреждены. Те же, кто не внял приказу и не явился сегодня — работает против нашего государства, и, следовательно, является не просто преступником, а врагом. А врагов приято уничтожать.

— Хуан, мы понимаем обуваемые тобой и её высочеством эмоции. — Имелась в виду Фрейя, а не стоящая сзади Изабелла. — Вы уже провернули такой фокус в Сенате. Но это неправильно. Ибо нет такого закона, чтобы…

— Королева — ГАРАНТ конституции и народовластия! — перебил я его. — В мирное время мы все будем следовать законам. В военное же все будут подчиняться военному управлению… Или не будут подчиняться никому и никогда, вы понимаете о чём я говорю, произнося «никогда».

— Но мы — члены ВЕРХОВНОГО МАТЬ ЕГО СУДА, Хуан! — А сеньор Рохас не из слабых духом. Надо же, отстаивает позицию, и ещё орёт! Красава, уважаю таких. Пальцовка Сюзанне и девчонкам: «Всё в порядке». А то дёрнулись, даже Изабеллу от меня оттёрли телами. Сеньору председателю тоже показалось, что перегибает, и он продолжил, тяжело вздохнув, почти ровно:

— Хуан, мы СУДЬИ. А судья это тот, кто руководствуется законом и только им. Нет закона — и судья…

— Законы пишут люди и для людей, — парировал я. — А вы, ваше сборище… — Слово «дегенератов» произнёс про себя, но они поняли. — … Вы нужны в моменты, когда нет возможности трактовать закон однозначно. То есть из всей судебной вертикали власти именно вы — наиболее приспособленные работать в законодательном вакууме, принимаете решения на основании своего видения, а не чёткой прописанной букве. Так? Молчите, значит так. А значит, именно вы сегодня будете выступать в качестве загонщиков. А ваши коллеги — неудачники, ибо не поняли тренда: мир изменился, и как раньше не будет.

— Это переворот? — спросил протеже клана Ортега.

— Да, разумеется. — А смысл отрицать? — Баланс сил нарушен. Три клана основателей предали свою страну. И королева, от её имени её дочь и наследница, временно вводит военное правление с жёстким контролем. Да, это переворот в понимании госуправления в текущий момент вами, старой гвардией закостенелых ретроградов.

— Мы можем отказаться? — А это представитель клана Феррейра.

— Нет. Только вперёд ногами. Потому, что других ЛЕГИТИМНЫХ судий у Венеры нет, без вас мы просто окажемся без судей в принципе, новых утвердить сейчас нет возможности — любая кандидатура будет так или иначе оспорена, а значит ваша попытка уйти на гражданку — это дезертирство. В военное время.

— Так себе перспективы, — мрачно, но без боязни в голосе, усмехнулся Рохас. Который, к слову, представляет клан Сантана. Может потому и не боится?

— Хуан, в наше решение вы также будете влезать? — А это креатура клана Батиста, стильная сеньора лет сорока пяти с высокой причёской по моде годов нулевых-десятых. — Также, как заставляете являться на выездное заседание без веских законных обоснований и процедур?

— Нет, разумеется! — открестился я. — Как можно, сеньора! Нет, решение вы будете принимать самостоятельно и индивидуально. Я ни словом, ни вздохом не планирую на него влиять. Вы можете наказать невиновных, можете отпустить и признать невиновными реальных провинившихся — дело ваше…