Шрифт:
Князь допел и поклонился. Все зааплодировали, в том числе – наследница.
– Браво, князь! – похвалила Екатерина, когда хлопки затихли. – Песню сочинили сами?
– Сам, ваше императорское высочество, – подтвердила невеста юного Несвицкого. – Но мой жених стесняется об этом говорить.
– Не похож он на стеснительного, – хмыкнула Екатерина. – Вы хорошо поете, князь. Танцуете не хуже?
– Увы! – Николай развел руками.
– А что ж пришли на бал?
– Мне император повелел.
– Так вы майор Нововарягии, ему не подчиняетесь.
– Но я еще имперский князь – мне так его величество сказал.
Среди гостей раздались шепотки. Быть принятым у императора… Этой чести немногих удостаивают, тем более – в столь юном возрасте.
– Раз не танцуете, так спойте нам еще, – предложила Екатерина. – Вы много песен знаете?
– Не очень. Лирическая подойдет? – спросил Несвицкий.
– Мы слушаем, – наследница кивнула.
Князь тронул струны.
Здесь лапы у елей дрожат на весу,Здесь птицы щебечут тревожно.Живешь в заколдованном диком лесу,Откуда уйти невозможно.Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,Пусть дождем опадают сирени –Все равно я отсюда тебя заберуВо дворец, где играют свирели… [3]3
Стихи Владимира Высоцкого.
Вновь в зале замерли, внимая необычной песне. Все было непривычно: слова, мелодия и мягкий перебор гитарных струн. Князь пел негромко, но бархатистый тенор исполнителя, казалось, доставал до самых дальних уголков в обширном зале. На хорах, где музыканты приготовились играть мазурку – по традиции ею открывали бал – внимали тоже. «Черт! Этот парень мог бы сделать сольную карьеру, – подумал дирижер и почесал в затылке палочкой. – Прекрасный голос! Жаль, что ему такого не предложишь. Откажется…»
Необычное томление снизошло на Екатерину. Ей было радостно, но одновременно и немного грустно. Князь пел не для нее, хотя и объявил об этом. Каким влюбленным взглядом смотрит на Несвицкого его невеста! И девушка красивая. Хотя на ней мундир, он не скрывает женственности и обаяния подруги князя.
В какой день недели, в котором часуТы выйдешь ко мне осторожно?Когда я тебя на руках унесуТуда, где найти невозможно?..Екатерина вдруг представила, как князь несет ее в укромный уголок, где им никто не помешает предаться радостным утехам… Мысль эта была сладкой и греховной донельзя. Она заставила себя собраться. Да что он позволяет себе петь? Да как такое можно? Но одновременно Екатерина понимала, что злится зря: князь не желал ее обидеть. Он просто спел…
Несвицкий замолчал и поклонился. Гости вновь захлопали в ладоши, раздались крики: «Браво!»
– Благодарю вас, князь, – произнесла Екатерина церемонно. – Порадовали вы нас. Жаль, что не танцуете, не то я предложила бы вам вести меня в мазурке.
– Виноват, – Николай развел руками (в одной из них осталась укулеле). – Хотя вальс я бы, наверное, смог.
– В вальсе у меня есть кавалер, – ответила Екатерина. – Но на мазурку в мой карне [4] был вписан князь Голицын. Но он, однако, заболел. Составите мне пару, князь? – спросила у Касаткина-Ростовского.
– Благодарю за честь, – тот поклонился. – С огромным удовольствием.
– Веселитесь, Николай Михайлович! Раз не танцуете, отдайте должное напиткам и закускам. Невесту угостите.
4
Бальная книжка, или карне (фр. carnet de bal) – дамский бальный аксессуар, миниатюрная книжечка, в которую дама записывала номер танца и имя кавалера.
– J'espere que la prochaine fois, j'aurai l'honneur de danser avec vous (Надеюсь, в следующий раз я удостоюсь чести с вами станцевать), – галантно произнес Несвицкий, взял под руку Марину и отвел ее в сторонку, где у стены стояли длинные столы, накрытые по пришедшей из-за границы моде а-ля фуршет. Обычно угощение гостям размещали в отдельной комнате, но подходящей для нужного числа гостей в Архангельском не нашлось, и столы расположили возле стены у окон, выходящих на подъезд к дворцу. Закрывавшие их шторы раздернули – пусть гости наблюдают за двором: кто уезжает, кто приехал. Напротив одного такого и встали князь с невестой.
Екатерина дала знак церемониймейстеру. Тот вышел в центр зала и поднял руку с шелковым платком. Но взмахнуть им не успел. Во дворе послышались хлопки, со звоном брызнуло стекло, осколками усеяв близлежащий стол, и кто-то вскрикнул на хорах.
– Твою мать! – раздался голос у столов, и все его узнали. – Внимание! Всем отойти от окон к центру зала! Музыкантам – лечь! Похоже, на дворец напали…
Богдан Ковтюх родился в небольшом шахтерском городке на юге Славии. Рос в независимой стране. В школе учителя рассказывали им, как Варягия столетиями угнетала славов. Забирала плоды их тучных черноземов, выкачивала недра, взамен давая крохи. Да, строила заводы, дороги, шахты и плотины, но это лишь для того, чтобы брать побольше. Стряхнув с себя ярмо империи, славы станут жить свободно и богато – так объясняли в школе.