– Хочешь, голуба, – обратился Ефимов к Гале. – Я у твоего дружка прямо на твоих глазах ухо отрежу?

– Вы что, прямо здесь нас убьете? – спросил я, опустив голову. – Прямо здесь, на десятом километре Московской трассы.

– Совсем тронулся, – сказал про меня Толик.

– А если отсосешь у меня как следует, – продолжал Ефимов, обращаясь к Гале. – Я его, может быть, пожалею, он умрет быстро.

Он расстегнул ширинку, достал член и помахал им перед лицом у Гали.

– Как называется эта деревня?! – зорал я. – Галя, скажи, как она называется?!

– Жуковка, – сквозь зубы прошептала Галя. – Поселок «Мечта». Наверное, она поняла мою игру.

– Ну, ты будешь сосать, или нет? – Ефимов вплотную приблизился к ее лицу.

– Значит, я подохну в поселке «Мечта»! – продолжал орать я. – А улица как называется?

– Улица без названия, – сказала Галя. – Дом – десять.

– Дом десять, – проорал я, надеясь, что полковник слышит.

Ефимов все понял, он обернулся и посмотрел на меня звериными глазами. Потом в два прыжка подскочил, прямо с болтающимся пенисом, пнул меня в пах, схватил за плечи, поднял со стула и начал трясти.

– Ты что делаешь? – вопил он. – Ты, что делаешь, скотина? – он опять дал мне в нос, потом в солнечное сплетение.

Смартфон, который я перед этим наполовину вытащил из кармана, упал на пол. Мой мочевой пузырь не выдержал, по ногам потекла теплая жидкость.

– Ты кому звонил, пидор? – заорал Ефимов и поднял трубку. – Какой номер ты набрал?

– Вам конец, – сказал я. – Половина милиции города уже едет сюда. Пока еще все можно обратить в шутку, но, если вы нас убьете, вам не отвертеться.

Ефимов внимательно разглядывал коммуникатор, потом вдруг истерически захохотал.

– Ты забыл снять блокировку, – давясь от смеха, сообщил он. – Ты ни кому не позвонил. Посмотри сюда, идиот, клавиатура заблокирована.

Я похолодел. Я действительно забыл снять блокировку. Теперь помощи ждать было уже неоткуда. Все пропало. Где ты, солнышко, посмотреть бы на тебя в последний раз, перед смертью.

В это время Толик заметил мои мокрые штаны.

– Слышь, брат, – позвал он. – Этот урод обоссался!

Ефимов отошел на шаг, полюбовался на меня и снова заржал. Они смеялись искренне и заразительно, как дети, показывая на меня пальцами. Ефим так и не застегнул ширинку.

– Посмотри на своего друга, – всхлипывая обращался он к Гале. – Он сделал в штаны от страха.

– А может, он еще и навалил, – подхватил братец. – Скоро мы почувствуем запах.

Они вытолкали меня на середину комнаты и поставили напротив Гали. Мы встретились с ней глазами. У меня текло из штанины.

– Это не от страха, – сказал я, глядя в глубину ее глаз. – Я просто очень давно хотел в туалет, еще когда ехал из города. От удара не выдержал. Ты мне веришь?

Почему-то для меня было очень важно, чтобы она поверила.

– Поверь мне, – попросил я. Она смотрела на меня полными слез глазами и молчала.

– Я их не боюсь, – заверил я ее. – Прости меня.

Помирать не хотелось. Сердце оглушительно колотило по ребрам. Мне подумалось, что я не совершил в своей жизни ни одного стоящего поступка, сейчас у меня есть единственный шанс. Я посмотрел боковым зрением на моих противников. Так, одному в пах коленом, потом быстро развернуться и ударить другого лбом по переносице. Потом бежать к двери. Нет, стоп. Дверь открывается внутрь, пока я буду с ней возиться, они меня догонят. Значит надо прыгать в окно, разбивать стекло и падать на газон. Где у нас газон? Вроде под окном, которое у меня за спиной я видел травку, туда и побегу.

Я повернулся к Толику и что есть силы, пнул его по яйцам. Толик сделал шаг назад, я промахнулся и упал в свою собственную мочу. Я был жалок. Они опять заржали.

– Ты нас не боишься? – язвительно спросил Ефимов.

– Нет, не боюсь – соврал я. – На твоем месте, – я указал подбородком на его болтающийся член. – Я бы постеснялся показывать кому бы то ни было такой пупырышек. Если бы у меня был такой малыш, то я бы сам давным-давно застрелился.

– Убей его, – сказал Ефимов брату, засовывая в штаны свои причиндалы.

Тот наклонился ко мне, занес ружье, и что есть силы опустил приклад на мою челюсть. Жуткая боль, хруст, тьма.

Мой ангел-хранитель скорее походил на монстра, чем на птицу небесную. У него были выпуклые глаза, как у хамелеона, с точками посредине, лицо, обезображенное глубокими складками, горб, из которого росли покрытые чешуей крылья и опухшие руки с неровными ногтями. Он держал посох с огромной раковиной вместо наболдажника. Он очень старался, бил крыльями так, что чешуя разлеталась в разные стороны, размахивал посохом, так, что раковина гудела при каждом взмахе, кричал и вращал глазами. Он делал все, что мог.